гоголь ночь перед рождеством цитаты
Н.В. Гоголь «Ночь перед Рождеством»: цитаты героев и автора повести
Эта веселая повесть, многократно была экранизирована и очень нравится читателям всех возрастов. Она относится к раннему циклу произведений, который называется «Вечера на хуторе близ Диканьки». Сказочные события и живое описание сделали повесть яркой и интересной. В произведении множество фольклорных песен, народных сказаний, легенд.
Смысл этой полусказки-полуфеерии более полно понимается после анализа взглядов писателя. Он тогда много думал о величии демократии, высмеивал слепой патриархальный уклад, современный писателю. В повести изображено торжество добра над злом. Примечательно, что все события здесь происходят накануне Рождества.
Цитаты главных героев
(Кузнец Вакула из к/ф «Вечера на хуторе близ Диканьки» 1961)
Главным героем является кузнец Вакула. По характеристика автора — это настоящий силач, вспыльчивый, честный, открытый, трудолюбивый Он не любит витать в облаках, всего предпочитает добиваться твердостью характера, несгибаемости. хороший сын для своих родителей и, наверняка, станет отличным мужем и отцом. Парень влюблен в Оксану, красивую местную девушку, которая над ним посмеивается.
«Чудная девка! и хвастовства у нее мало! С час стоит, глядясь в зеркало, и не наглядится, и еще хвалит себя вслух!» Вакула.
— Шепчет юноша, когда случайно видит Оксану смотрящейся в зеркале
Через эту глупую любовь я одурел совсем.» Я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить.» Вакула.
— Девушка посмеивается над неуклюжим кузнецом, и Вакула это понимает.
«Чего мне больше ждать? Она издевается надо мною. Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова». Вакула.
— Устав от незаслуженных насмешек, кузнец решает утопиться, чтобы положить этому конец. Но по дороге он передумывает и решает отправиться к Пацюку, о котором ходят слухи, что он связан с нечистой силой.
«К тебе пришел, Пацюк, дай Боже тебе всего, добра всякого в довольствии, хлеба в пропорции!» Вакула.
Молодой человек упрашивает Пацюка помочь ему найти черта. Но тот странно отвечает парню.
Вакуле все удается: поймать черта, слетать в Петербург и раздобыть подарок своей возлюбленной.
(Кадр из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки», 1961 СССР)
Оксана же, в отличие от кузнеца, легкомысленная, но не злая. Она просто так подшучивает над Вакулой просто так. Девушка довольно самолюбива и самоуверена.
«Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть!» Оксана.
— Похваливает сама себя девушка, крутясь перед зеркалом.
Цитаты из повести Ночь перед Рождеством
Через эту глупую любовь я одурел совсем.» Я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить. – Вакула
Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова. – Вакула
Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами. – Пузатый Пацюк
Чудная девка! и хвастовства у нее мало! С час стоит, глядясь в зеркало, и не наглядится, и еще хвалит себя вслух! – Вакула
«Так, это она! Стоит, как царица, и блестит черными очами! Ей рассказывает что-то видный парубок; верно, забавное, потому что она смеётся.» – кузнец Вакула о своей самой большой любви, девушке Оксане.
Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрип мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрипучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле.
Право, мне очень нравится это простодушие! – Императрица
Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто чёрт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу.
Чего мне больше ждать? Она издевается надо мною. Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова – Вакула.
Все это было заманчиво, правда; но темнота ночи напомнила ему о той лени, которая так мила всем козакам. Как бы хорошо теперь лежать, поджавши под себя ноги, на лежанке, курить спокойно люльку и слушать сквозь упоительную дремоту колядки и песни веселых парубков и девушек, толпящихся кучами под окнами.
Так, это она! Стоит, как царица, и блестит черными очами! Ей рассказывает что-то видный парубок; верно, забавное, потому что она смеётся. – кузнец Вакула
К тебе пришел, Пацюк, дай Боже тебе всего, добра всякого в довольствии, хлеба в пропорции! – Вакула
Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать.» – о волшебных манипуляциях с едой, травника и колдуна, известного на всю деревню.
Шел ли набожный мужик, или дворянин, как называют себя козаки, одетый в кобеняк с видлогою, в воскресенье в церковь или, если дурная погода, в шинок, – как не зайти к Солохе, не поесть жирных с сметаною вареников и не поболтать в теплой избе с говорливой и угодливой хозяйкой.
…на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалёвана!» — и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери.
Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть! – Оксана
Дай Боже тебе всего, добра всякого в довольствии, хлеба в пропорции!» – кузнец Вакула
Все осветилось. Метели как не бывало. Снег загорелся широким серебряным полем и весь обсыпался хрустальными звездами. Мороз как бы потеплел. Толпы парубков и девушек показались с мешками. Песни зазвенели, и под редкою хатою не толпились колядующие.
Да уж веселее, чем с тобою. А! Кто-то стукнул; верно, дивчата с парубками – Оксана.
Когда нужно черта, то и ступай к черту! – Пацюк
Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади.
Так ты, кум, еще не был у дьяка в новой хате? Там теперь будет добрая попойка! – Чуб
Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади
И ночь, как нарочно, так роскошно теплилась! И еще белее казался свет месяца от блеска снега.
Будто не видите, Осип Никифорович! Шея, а на шее монисто – Солоха
Сначала он жил, как настоящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру.
Цитаты «Ночь перед Рождеством» (Николай Гоголь)
«Так, это она! Стоит, как царица, и блестит черными очами! Ей рассказывает что-то видный парубок; верно, забавное, потому что она смеётся.»
«А вряд ли и в другом месте где найдется такой молодец, как кузнец! Он же так любил ее! Он долее всех выносил ее капризы! Красавица всю ночь под своим одеялом поворачивалась с правого бока на левый, с левого на правый – и не могла заснуть. То, разметавшись в обворожительной наготе, которую ночной мрак скрывал даже от нее самой, она почти вслух бранила себя; то, приутихнув, решалась ни о чем не думать – и всё думала. И вся горела; к утру влюбилась по уши в кузнеца.»
«Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами.»
«Кузнец Вакула – единственный в своем роде гоголевский характер, в котором запечатлены мечты писателя о сильной и гармонической натуре, созданной для свободного, радостного, полезного труда.»
«Тут, схвативши хворостину, отвесил он ему три удара, и бедный чёрт припустил бежать, как мужик, которого только что выпарил заседатель. Итак, вместо того чтобы провесть, соблазнить и одурачить других, враг человеческого рода был сам одурачен.»
«Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова.»
«Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать.»
«Неужели не выбьется из ума моего эта негодная Оксана? – говорил кузнец, – не хочу думать о ней; а всё думается, и, как нарочно, о ней одной только. Отчего это так, что дума против воли лезет в голову?»
«Дай Боже тебе всего, добра всякого в довольствии, хлеба в пропорции!»
«– Это я – твой друг, всё сделаю для товарища и друга! Денег дам сколько хочешь, – пискнул он ему в левое ухо. – Оксана будет сегодня же наша, – шепнул он, заворотивши свою морду снова на правое ухо.»
«На стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалёвана!» — и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери».
«Чёрт всплеснул руками и начал от радости галопировать на шее кузнеца. «Теперь-то попался кузнец! – думал он про себя, – теперь-то я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые на чертей. Что теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего села человек в моих руках?» Тут чёрт засмеялся от радости, вспомнивши, как будет дразнить в аде всё хвостатое племя, как будет беситься хромой чёрт, считавшийся между ними первым на выдумки. – Ну, Вакула! – пропищал чёрт, всё так же не слезая с шеи, как бы опасаясь, чтобы он не убежал, – ты знаешь, что без контракта ничего не делают.»
«Когда нужно черта, то и ступай к черту!»
«– Прощай, Оксана! Ищи себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь; а меня не увидишь уже больше на этом свете.
Красавица казалась удивленною, хотела что-то сказать, но кузнец махнул рукою и убежал.»
«Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто чёрт».
«Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади».
«Чёрт в одну минуту похудел и сделался таким маленьким, что без труда влез к нему в карман.»
Ночь перед Рождеством
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
. на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалёвана!» — и дитя, удерживая слезинки, косилось на картину и жалось к груди своей матери.
. на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалёвана!» — и дитя, удерживая слезинки, косилось на картину и жалось к груди своей матери.
Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади…
Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади…
Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать.
Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать.
Когда нужно черта, то и ступай к черту!
Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами.
Когда нужно черта, то и ступай к черту!
Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами.
Без контракта ничего не делают. (Черт)
Без контракта ничего не делают. (Черт)
Отчего это так, что дума против воли лезет в голову?
Отчего это так, что дума против воли лезет в голову?
Чудно устроено на нашем свете! Всё, что ни живет в нем, все силится перенимать и передразнивать один другого.
Чудно устроено на нашем свете! Всё, что ни живет в нем, все силится перенимать и передразнивать один другого.
. дралась только по утрам с своим мужем, потому что в это только время и видела его иногда.
. дралась только по утрам с своим мужем, потому что в это только время и видела его иногда.
Сначала он жил, как настоящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру
Сначала он жил, как настоящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру
. ты у меня мать, и отец, и все, что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и сказал: «Кузнец Вакула, проси у меня всего, что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе. Прикажу тебе сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами». – «Не хочу, – сказал бы я царю, – ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!»
. ты у меня мать, и отец, и все, что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и сказал: «Кузнец Вакула, проси у меня всего, что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе. Прикажу тебе сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами». – «Не хочу, – сказал бы я царю, – ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!»
Ночь перед Рождеством
«Ночь перед Рождеством» — повесть Николая Васильевича Гоголя. Входит в цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Цитаты [ править ]
Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто чёрт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу.
Так, это она! Стоит, как царица, и блестит черными очами! Ей рассказывает что-то видный парубок; верно, забавное, потому что она смеётся.
. Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать.
. на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалёвана!» — и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери.