Как научиться выть по волчьи
Основные правила подвывки (вабления волка)
Итак, как всем известно, волки очень коммуникабельные животные и любят выть. Человек так же может выть как волк, правда этому мастерству нужно учиться (или же иметь врожденный талант).
Подвывка служит приманкой для волка. Одни считают, что хорошим вабильщиком может стать только охотник с многолетним опытом с музыкальным слухом и хорошим голосом, который обучался мастерству и потратил достаточно много времени на прослушку настоящего волчьего воя в природных условиях.
Волки далеко не глупые звери они очень осторожны, подозрительны и смекалисты. Бывает, что даже на очень плохой вой они отвечают, правда редко и когда они распознают, что это обман, они сразу же отводят весь выводок, а далее услышать ответ на подвивку просто невозможно, так как они замолкают.
Другие же считают, что искусству вабления может обучиться буквально любой человек, так как общение хищников имеет широкий спектр звуковой изменчивости, при этом грубая имитация волчьего воя воспринимается хищниками за их родную. Доказано, что вой волков достаточно разнообразен, поэтому без ошибок никак не обойдется. Ваба должна получиться эмоциональной, выразительной, тоскливой, томной и немножко гнусавой. В это дело нужно вкладывать душу и тогда волк обязательно ответит.
Особенно тоскливо воют волчицы. Часто бывает такое, что на неумелый вой начинают отзываться волчата, но их опытная мать сразу дает им понять, что нужно помалкивать.
Снег валил, всё усиливаясь. Ветра не было. Огромные снежинки, чем-то похожие на бабочек, кружась в своём нежном танце, ложились на землю. Немного тоскливо. А кому не бывает грустно когда оторвавшись от родных и близких людей, да ещё в новогодние праздники, оказываешься в командировке?
Нашу небольшую команду из офицеров и прапорщиков, умудрённых опытом, имеющих хорошие навыки в своём деле, судьба собрала воедино, в Горном Алтае, на вершине Семинского перевала.
В нашем распоряжении находилось три машины: автомобильная мастерская, передвижная радиостанция и тяжёлый танковый тягач. Без малого месяц прожили в одном из самых красивейших мест, оказывая помощь в эвакуации при сваливании танков и автомобильной техники с дороги.
Колонны шли из Акташского мотострелкового полка единственного, стража Чуйского тракта, вблизи государственной границы, подлежащего расформированию.
Морозы менялись метелями. Дни ночами. Достала обыденность и заунывность. Перечитали все книги, которые брали с собой. Если бы не миниатюрный телевизор «Сапфир», с трудом ловивший только один канал, то вообще тоска.
« Может, одному не стоит? Подожди, сейчас Серёга аккумуляторы на тягаче заменит или Иван наружное питание к телевизору подсоединит, вместе и рванёте!».
« Да тут километра не будет! Вон, там по тропинке за деревьями казарма и стояла. Да быстро я – долго там не буду!»
Читая книгу, я поглядывал в окно. Было хорошо видно, как двигался Николай по открытому пространству, медленно переставляя ноги, проваливаясь в глубоких сугробах. В горах всё даётся намного труднее, чем внизу. Иное давление, другой воздух. Небо, и то намного ближе. Фигура его всё удалялась,… удалялась.
Наконец, Иван подсоединил телевизор. Вспыхнул экран, настоящий русский мужик и любимый артист Михаил Евдокимов произнёс: « Морда красная. Но посмотреть его выступление так и не удалось.
Как же так? Минут двадцать двигался туда, а через какие-то секунды уже вернулся?
Отдышавшись от быстрого бега, и придя в себя, Николай рассказал: « Иду. Смотрю, следы собачьи… сходятся,… расходятся. Откуда, здесь собаки? Потом, вижу клочья шерсти, кровь… тогда и понял, что это… волки! Развернулся, и ходу! Хорошо, что дальше не пошёл!
Впредь надо быть осторожней и ухо держать востро!
По ночам стали выть волки. Хотя и далеко от нашей стоянки, но слушать их неприятно. Кто знает, что там у них на уме? Интерес к лыжным прогулкам пропал сам собою. Стали больше времени проводить у телевизора и за разговорами. Делились друг с другом анекдотами и смешными историями.
Мы с ним оделись и вышли на свежий воздух. « Не, ну здорово, только светом зелёным непривычно как-то! Нельзя сказать, что отлично видно, но различить можно всё!
Машины, поднимавшиеся на перевал днем и ночью, достигнув горизонтальной площадки на вершине, обязательно останавливались. Не только для того, чтобы полюбоваться красотой этого удивительного места, но и немного отдохнуть после такого затяжного подъема, укрыть радиатор нагревшегося от тяжелой нагрузки автомобиля, хлебнуть кружечку кофе, выкурить сигарету. И только после всех этих манипуляций продолжить движение.
Вот и сейчас засверкали, запрыгали по макушкам кедров яркие отблески фар от автомобиля. Из последних сил, надрывно гудя, выползла «Нива», притормозив на горизонтальной площадке, остановилась. Двигатель продолжал работать, но уже пел с облегчением на холостых оборотах. Дверки машины открылись с обеих сторон.
Я такого волчьего воя никогда не слышал. Не только волосы встали дыбом, а внутри всё похолодело. В тот момент, казалось, что даже луна побледнела от страха и вздрогнула, а вековые кедры закачали своими лохматыми головами. Многоголосое эхо отозвалось такими звуками, что ноги самопроизвольно подогнулись. На этот вой где-то вдалеке отозвались волки, но такими голосами, будто извинялись за своё присутствие….
Дико взревел двигатель «Нивы», она резко сорвалась с места, пробуксовывая всеми четырьмя колесами, и унеслась вниз по трассе. Из летучки выскочили Серёга Яблонцев с топором в руках и Доровской с ружьем наперевес. От радиостанции бежали связисты с лопатами…
Серёга спрыгнул со стеллажа, уселся на корточки возле Нырцова и запыхтел сигаретой. «Вот скажи, Ваня! Где это ты так по-волчьи выть научился? У меня мурашки по телу до сих пор прыгают. Волчья стая и та с перепугу в горы рванула ближе к границе, что бы ты их не покусал. Ты родом – то, Вань, откуда?»
«Есть в Красноярском крае такое село, Ирбейское…на берегу красивейшей, тихой реки с названием Кан, в которую по весне, с обоих берегов, белоснежные заросли черёмухи, опускают свои руки…
А тут, однажды, прилёг днём у деда на печи, проснулся уже ночью. Луна яркая в окно светит, на небе звёзды россыпью набросаны. Дед на кровати спит, похрапывает…
Спать бы дальше. А вот захотелось же мне, бестолковому, домой по лесу добираться. Оделся тихонько. Дверь за собой прикрыл. На лыжи и в лес…
Сижу, ремень из брюк вытащил, к дереву себя пристегнул, чтобы не упасть, если силы кончатся. А они морды вверх – ужин, паразиты, ждут! И давай на луну выть. Один начинает, остальные подхватывают. Представил, что силы кончатся, навернусь я к ним. Сразу разорвут на клочки…
Стало тоскливо, самого себя жаль, что тоже завыл, на луну глядя. Вот так хором с ними песни до рассвета и пропел»…
Он открыл дверь летучки, высунул голову на улицу и так завыл по- волчьи, что Доровской, неожиданно проснувшись, ударился головой об потолок летучки и громко закричал: « Ружьё! Где моё ружьё?».
Минуты через три буря неожиданно оборвалась, как будто кто там сверху схватил ее за шиворот и отбросил в сторону. В небе засветила луна, освещая округу. Звезды засмеялись, на небе перемигиваясь друг с другом.
Если бы действительно заболел, а вот как-то не болеется!»
« Глупости какие – то! Можно подумать, врач не поймёт. Что он не человек что ли!
Проснулся от духоты. Возле нагретой докрасна буржуйки, изредка поглядывая на кастрюлю, из-под крышки которой, вместе с паром, шёл запах супа, сидел Ваня, важно откинувшись на спинку раскладного, брезентового кресла с раскрытым томом Александра Дюма.
«Вань, а чего так натопил? Где Серёга Яблонцев? Почему не разбудили?» – спросил я, вытирая пот с лица.
«Вань, а своё обещание помнишь?»- намекнул ему о вчерашнем разговоре,
«Да вот оно обещание стоит, только ледок сверху скинуть,»- кивнул он в сторону стоящего у стеллажа ведра с водой и плавающей сверху тонкой ледяной коркой. Посмотрел в мою сторону с сомнением, спросил: «Может на завтра отложить? Минус сорок шесть.… Какая разница, когда начинать, а?»
Мороза я не почувствовал. Отошел от машины. Сбросил с плеч полушубок, скинул с ног валенки. Поднял высоко ведро. … И вылил на голову! Тысячи иголок вонзились на доли секунды, а после них, по телу растеклось блаженное тепло… Класс!
Надел на ноги валенки, накинул на мокрое тело полушубок и громко крикнул: « С завтрашнего дня обливаться будут все независимо от температуры окружающего воздуха!». Двинулся в сторону летучки.
Возле машины стоял прапорщик Нырцов, приняв строевую стойку. Он выпучил глаза, подмигивал и кивал головой, указывая на что-то необычное у меня за спиной. Я повернулся,… Наткнулся взглядом на генеральские лампасы, папаху и смеющегося начальника тыла округа…
«Беги, одевайся подполковник, пока не замёрз, морж хреновый! Или правильнее будет сказано наоборот? А то, пока доложишь, в ледышку превратишься!»- сказал он, смеясь, и хлопнул меня по плечу.
Когда генерал подъехал к обелиску никто не слышал из-за работающего подогревателя тягача. Все взоры были обращены на мою, в те далёкие годы, поджарую фигуру, и на ведро с водой.
« Да, условия у вас тут действительно спартанские! Молодцы! Обустроились хорошо! А как насчёт бани? Когда последний раз парились?»- интересовался он, обойдя площадку и заглянув в каждую машину.
Пролетела незаметно неделя. За ней вторая. Каждый день обливался ледяной водой, но так, ни разу за время командировки и не чихнул. ( Заболел уже дома, дня три спустя после возвращения, посидев у открытой форточки) Настал день, когда, наконец, мы покинули перевал и выдвинулись домой.
Перед отъездом узнали, что на Семинский перевал приезжала специальная бригада охотников для отстрела волков, провела в поисках не один день, но уехала, не добившись положительных результатов. Следы и лежки старые есть, а их самих нет! Чудо какое – то! Видимо, Ваня Нырцов их, действительно, распугал.
Техника на месте. Вышли за КПП обветренные, прокопченные. Вот и кончилась наша командировка! Ваня протянул каждому по маленькому пучку веточек маральника. «Дома в воду поставите, к восьмому марта как раз расцветёт – жёнам подарок!» Обнялись. Попрощались! Такое создалось ощущение, что знали друг друга с самого детства!
Маральник действительно зацвёл накануне 8 марта. Долго радовал глаз яркими цветками и чудесным запахом.
С того времени прошло более двадцати лет. А помнится всё как вчера.
Встретил бывшего сослуживца, случайно, на улице. Разговорились. Вспомнили прошедшие годы. И неожиданно узнал, что Иван Нырцов умер. Простыл на рыбалке, заболел, а когда обратился к врачам, было уже поздно. …
Ночь. Ворочался на кровати. Сон никак не приходил. Лежал, уставив глаза в потолок. За окном мороз. Где-то во дворах частного сектора беспрерывно лаяли собаки. На машине неожиданно сработала сигнализация. Её противный писк прекратил кнопками на брелке. Выглянул в окно с девятого этажа – никого нет, и следы на свежем выпавшем снегу вокруг тоже отсутствуют.
Неожиданно вспомнилось: « Вань! А научи выть по- волчьи!». Так мне стало тоскливо, что подошёл к подъезду… и завыл на луну…
Резко сработала сигнализация на шести машинах, включая мою, во многих окнах загорелся свет, собаки в частном секторе притихли, попрятались по углам, а соседского Барсика из – под кровати не могли извлечь целую неделю. Я пришёл домой и сразу же уснул…
Думаю, Иван бы мою глупую шутку понял обязательно! Кто знает, может, и видел, и слышал, и улыбнулся …