ремарк кальвадос в какой книге
Триумфальная чарка
04.05.2011 | Новинская Елена | № 41 от 19 ноября 2007 года
Триумфальная чарка. Обычно легенда благородного напитка складывается веками. Кальвадос своим реноме обязан одному человеку. Звали его Эрих Мария Ремарк
«Кельнер вернулся с бутылкой, неся ее бережно, как запеленутого младенца. Это была грязная бутылка, совсем не похожая на те, которые специально посыпают пылью для туристов, а просто очень грязная бутылка, пролежавшая много лет в подвале. Кельнер осторожно откупорил ее, понюхал пробку и принес две большие рюмки.
— Вот, мсье, — сказал он Равику и налил немного кальвадосу на донышко. Равик взял рюмку и вдохнул аромат напитка. Затем отпил глоток, откинулся на спинку стула и удовлетворенно кивнул. Кельнер ответил кивком и наполнил обе рюмки на треть.
— Попробуй-ка, — сказал Равик Жоан. Она тоже пригубила и поставила рюмку на столик. Кельнер наблюдал за ней. Жоан удивленно посмотрела на Равика.
— Такого кальвадоса я никогда не пила, — сказала она и сделала второй глоток. — Его не пьешь, а словно вдыхаешь».
Э.М. Ремарк. «Триумфальная арка»
В инокуры Нормандии должны бы скинуться на памятник Эриху Марии Ремарку. Кто знает, какова была бы судьба кальвадоса, если бы не роман «Триумфальная арка» — настоящий гимн яблочной водке из глухой французской провинции. Она не просто сопровождала всю историю непростых взаимоотношений героев романа — врача Равика и певицы Жоан Маду, она стала их символом. Более того, принято считать, что прототипами героев стали сам Ремарк и его возлюбленная Марлен Дитрих, настоящие звезды своего времени, постоянные герои светской хроники.
Мир ценителей крепкого алкоголя довольно консервативен, и требуются изрядные усилия, чтобы продвинуть на рынок новый напиток, не облагороженный длительной историей, не приправленный пиратской романтикой или шиком королевских приемов. Благодаря Ремарку слово «кальвадос» оказалось подернуто романтическим флером. В том числе и для обитателей «шестой части суши», немногие из которых в советские годы могли пробовать фирменный ремарковский напиток, но вот читал про него едва ли не каждый уважающий себя интеллигентный человек.
Среди стиляг появилась мода, завалившись в рюмочную, заказать себе рюмку кальвадоса, рассчитывая, правда, получить в лучшем случае банальную «пшеничную». Отдельные энтузиасты пытались создать подобие кальвадоса в домашних условиях, выгоняя самогон из яблок. Позже, уже в 70-х, государство тоже попыталось освоить производство. Но и самопальный вариант, и продукция советских спиртзаводов мало напоминали напиток, который на его родине часто именуют «солнцем Нормандии».
«Равик расплатился. Он взял бутылку и принялся ее рассматривать. — Побудь с нами, солнечное тепло. Долгим жарким летом и голубой осенью ты согревало яблони в старом, запущенном нормандском саду. А сейчас мы в тебе так нуждаемся…»
Известно, что яблочный сидр пили еще во времена Древнего Рима. Но лишь полтора тысячелетия спустя изобретенный арабами перегонный куб появился в северной французской провинции Нормандия. Первое документальное свидетельство о производстве яблочного спирта относится к 1553 году.
Роман Марлен Дитрих и Эриха Марии Ремарка создал репутацию кальвадосу
За пределами Нормандии, в те времена глухой провинции, о нем никто и не слышал, французские власти даже не облагали его производство налогами. Еще бы: нормандцы в первую очередь были животноводами, а напиток гнали в кустарных условиях, исключительно для собственного употребления.
Eau de vie de pommes — «вода жизни из яблок», как тогда именовался напиток, — веками оставалась местной экзотикой: Франция предпочитала плоды виноградной лозы.
«Кельнер вытер стол и вопросительно посмотрел на Равика.
— Рюмку «перно».
— С водой, мсье?
— Нет, постойте, — Равик передумал. — Не надо «перно». Что-то ему мешало. Какой-то неприятный осадок. Его надо было смыть. Но не этой приторной анисовой дрянью. Ей не хватало крепости.
— Рюмку кальвадоса, — сказал он кельнеру. — Или лучше два кальвадоса в одной рюмке».
Отсутствие жесткого регламента делало производство кальвадоса не в пример дешевле бренди. Неудивительно, что в годы Первой мировой войны именно этот напиток попал в солдатский паек французской армии. Так кальвадос впервые получил известность за пределами своей малой родины. Да и не только малой: по другую сторону фронта нормандская яблочная водка тоже пришлась по вкусу — крепкий алкоголь на всех войнах становится главной разменной валютой.
Вслед за вояками кальвадос оценили и штатские любители спиртного, опять-таки не столько за купаж, сколько за соотношение франк/градус. И вскоре приметой крупных французских городов стали специфические заведения «кафе-кальва», где с утра можно было поправить здоровье, подпорченное вечерними возлияниями. Так что репутация кальвадоса была весьма сомнительной — пойло для бедняков и опустившихся типов. Неудивительно, что герой Ремарка, нелегальный эмигрант Равик, отдает ему предпочтение.
А вот любил ли кальвадос сам Ремарк — вопрос спорный. Ветеран Первой мировой, конечно же, был прекрасно знаком с этим напитком, что ясно следует из «Триумфальной арки». Так ведь, судя по его романам, он был знатоком всех крепких напитков, распространенных в континентальной Европе первой половины прошлого века.
Сколько бы ни было заложено в «Триумфальной арке» автобиографических моментов, Ремарк не был бедным нелегальным эмигрантом. Он уехал из Германии еще до прихода к власти нацистов, жил по большей части в Швейцарии, и только Вторая мировая заставила его перебраться за океан. Автор бестселлеров, а тиражи его книг исчислялись сотнями тысяч, Ремарк был писателем весьма обеспеченным. Поить кальвадосом Марлен Дитрих, которая считается прообразом Жоан Маду, Ремарк стал бы разве что в порядке ознакомления с экзотикой. Как и положено кинозвезде, Марлен предпочитала шампанское.
«Равик подозвал кельнера.
— Есть у вас кальвадос?
— Нет. К сожалению, нет. Никто не спрашивает.
— Слишком элегантная публика…»
Качество напитка и его причащение к сонму благородных между собой слабо связаны. Как бы ни был хорош напиток, он остается «самогоном» до тех пор, пока официально не признан. Во Франции такое признание — это законодательный акт, охраняющий название, технологию, регионы производства…
Как ни странно, но только Вторая мировая война позволила кальвадосу войти в мировую элиту алкоголя. Лишь в 1942 году, уже во время оккупации Франции, были изданы соответствующие законодательные акты. Один устанавливал название «кальвадос» для напитков из Нормандии, другой касался контроля над производством кальвадосов в департаменте Ож. Так кальвадос получил шанс обрести свое место в ряду элитного алкоголя.
Шансом еще надо воспользоваться. И вот тутто свою роль и сыграл Ремарк. В 1945 году выходит «Триумфальная арка» — и популярность романа создала репутацию кальвадосу. Напиток солдат и клошаров получил превосходную рекламу. И в наши дни даже в Нормандии, где кальвадос по-прежнему гонит едва ли не каждый крестьянин, задешево не приобретешь даже продукт небольшой выдержки.
Кстати, молодой кальвадос и выдержанный заметно отличаются. Если выдержка напитка не превышает четырех лет, кальвадос — мощный, резкий, агрессивный, во вкусе и аромате преобладают зеленые яблоки. Чем старше продукт (маркируемый, как правило, Hors d’age), тем он мягче, тем глубже и богаче его вкус, тем больше в нем ванили, специй и зрелых яблок. Такой кальвадос наливают в бокал типа коньячного, дают ему немного подышать, но не особенно разогревают. Ценители чаще всего употребляют его в качестве дижестива.
И все же демократическое прошлое кальвадоса дает о себе знать: по-настоящему жесткого регламента его употребления не существует. Он может служить и аперитивом (особенно в виде «поммо» — смеси кальвадоса с яблочным соком). А на своей малой родине кальвадос и вовсе сопровождает всю трапезу: его пьют в перерывах между блюдами. Эта традиция называется trou Normand — «нормандская ямка».
«Жоан быстро поднялась. Ее лицо сияло. — Дай мне еще кальвадоса, — сказала она. — Похоже, он и в самом деле какой-то особенный… Напиток грез…»
От водки до кальвадоса: пять любимых напитков героев Ремарка
Его книгами в Советском Союзе и России зачитывались все, кто был романтиком и грезил о настоящей мужской дружбе, яркой любви и трудной судьбе. Всего этого на долю Ремарка выпало с лихвой, особенно любви и трудностей. Солдат Первой мировой войны, писатель-антифашист, политический эмигрант, так и не вернувшийся на родину – все это о нем. Сегодня, 22 июня 2018 года, исполняется 120 лет со дня рождения выдающегося немецкого писателя Эриха Марии Ремарка.
Эриха Пауля (свое второе имя он сменил на имя Мария в честь своей рано умершей матери) Ремарка, родившегося в городке Оснабрюке 22 июня 1898 года, считают одним из самых ярких писателей «потерянного поколения» – génération perdue. Так американская писательница Гертруда Стайн назвала молодых писателей, ставших рупором поколения мальчишек, переживших окопный ужас Первой мировой войны. К «потерянному поколению» причислены, например, американец Эрнест Хемингуэй, француз Анри Барбюс, англичанин Ричард Олдингтон. Но такой трудной судьбы, как у Ремарка, не выпало ни одному из них.
Пристрастие к алкоголю как одна из отличительных черт «потерянного» поколения, приобретенных на фронте, у одних превратилась в болезнь, у других не переросла в пагубную привычку. Тем не менее, многие писатели наделяли этой чертой своих героев. Ремарк не исключение. Более того, некоторые поклонники его творчества всерьез считают, что каждый из его романов посвящен тому или иному спиртному напитку!
В действительности такой прямой взаимосвязи нет: герои Ремарка предпочитают разные напитки, хотя в некоторых произведениях определенный алкоголь встречается особенно часто. О том, в каких романах и что именно пьют ремарковские персонажи, рассказывает «МИР 24».
Водка
Роман: «Черный обелиск»
Водка – это, пожалуй, самый популярный напиток у героев Эриха Марии Ремарка. Кроме «Черного обелиска», в котором ему отдают предпочтение практически все персонажи, водку регулярно и в самых разных сочетаниях пьют герои романов «Время жить и время умирать», «Тени в раю», «Возлюби ближнего своего», «Возвращение» и «Жизнь взаймы». Причем в разных случаях речь идет о разных водках: иногда прямо говорится о пристрастии того или иного героя к хлебной водке, а иногда под этим словом подразумевается шнапс (то есть продукт перегонки не обязательно зерна, а часто – картофеля или фруктов). Причем чаще всего пьют водку герои Ремарка не залпом, как это принято в России, а мелкими глотками.
Коньяк
Роман: «Возлюби ближнего своего»
Коньяк – второй по популярности напиток, который употребляют герои Ремарка. Кроме романа «Возлюби ближнего своего», посвященного трагедии немецких евреев, его уважают персонажи романов «Три товарища», «Триумфальная арка», «Черный обелиск» и «Время жить и время умирать».
По мнению биографов Ремарка, с этим дорогим аристократическим напитком писатель познакомился, воюя на Западном фронте Франции. Так ли это, однозначно сказать трудно, но характерно, что впервые коньяк появляется на страницах «Трех товарищей» – романа, посвященного событиям конца 1920-х годов.
«- Вы опять будете пить коньяк?
— Да. А куда девался адвокат Зильбер?
— Он тоже пал жертвой. Арестован и выслан.
— А-а. А господин Черников в последние дни не появлялся?
— На этой неделе нет.
Кельнер принес коньяк и поставил поднос на стол. В тот же момент Керн открыл глаза. Он замигал, потом вскочил.
— Штайнер!
— Садись, – спокойно ответил тот. – Выпей-ка этот коньяк. Ничто не освежает лучше, если человек спал сидя». («Возлюби ближнего своего»)
Роман: «Три товарища»
Ром – третий по популярности напиток у героев Ремарка, прежде всего, у трех товарищей. Впрочем, почетают его и герои других произведений писателя, в том числе романов «Возвращение» и «На Западном фронте без перемен». Нетрудно заметить, что все эти романы относятся к ранним произведениям Ремарка и посвящены Первой Мировой войне и первому десятилетию после нее. Именно этим, видимо, и объясняется популярность рома именно в этих романах: в Германии того времени низкокачественный ром был достаточно доступным напитком, который в том числе поставлялся и в армию.
«- А что это вы пьете?
— Ром.
Она поглядела на мой бокал:
— Вы и в прошлый раз пили то же самое?
— Да, – ответил я. – Ром я пью чаще всего.
Она покачала головой:
— Не могу себе представить, чтобы это было вкусно.
— Да и я, пожалуй, уже не знаю, вкусно ли это, – сказал я.
Она поглядела на меня:
— Почему же вы тогда пьете?
Обрадовавшись, что нашел нечто, о чем могу говорить, я ответил:
— Вкус не имеет значения. Ром – это ведь не просто напиток, это скорее друг, с которым вам всегда легко. Он изменяет мир. Поэтому его и пьют». («Три товарища»)
Роман: «Время жить и время умирать»
Вино на страницах романов Ремарка появляется гораздо позже всех других напитков, уже во время эмиграции. Кроме «Времени жить и времени умирать», вино становится одним из персонажей «Жизни взаймы». Видимо, к тому времени переживший трудное десятилетие писатель научился находить удовольствие не только в затуманивающих сознание обжигающих жидкостях, но и в плодах виноградной лозы, требующей более тонкого восприятия. Такой же способностью он наделил и своих героев: они ценят тонкий букет вина и его сочетание с тем или иным блюдом, и хорошо понимают, в какой ситуации какое вино лучше пить.
«- Это солнце, ваша честь. Под его лучами осенью зрел виноград. Теперь вино возвращает эти лучи. Такое вино в Рейнской области называют дароносицей.
— Дароносицей?
— Да. Оно как золото и посылает во все стороны золотые лучи.
— Это верно.
— Его чувствуешь после первого же стакана. Не правда ли? Прямо солнечный сок!
— Даже после первого глотка. Оно не в желудок идет. Оно поднимается к глазам и изменяет мир.
— Вы знаете толк в вине, сударь, – Марабу доверительно наклонился к нему. – Вон там на столике справа – то же вино. А люди лакают его, точно воду. Они вполне могли бы обойтись рислингом». («Время жить и время умирать»)
Кальвадос
Роман: «Триумфальная арка»
Яблочный бренди – а именно он и называется кальвадосом – появляется всего в одном романе Ремарка. Но именно благодаря «Триумфальной арке» многие читатели во многих странах мира узнали о существовании такого напитка, долгое время находившегося в тени своих «старших братьев» – коньяка и арманьяка. Заслугу Ремарка в популяризации кальвадоса трудно переоценить: на вопрос, какой напиток его герои пьют чаще всего, большинство поклонников творчества писателя ответят «Конечно, кальвадос!». Хотя это и неверно: иные крепкие и не очень напитки ремарковские персонажи употребляют гораздо чаще, но яблочный бренди стал настоящим символом творчества Ремарка! А благодаря ему – и одним из главных символов Парижа и Франции вообще.
«Жоан удивленно посмотрела на Равика.
—Такого кальвадоса я никогда не пила, – сказала она и сделала второй глоток. – Его не пьешь, а словно вдыхаешь.
— Вот видите, мадам, – с удовлетворением заявил кельнер. – Это вы очень тонко заметили.
— Равик, – сказала Жоан. – Ты многим рискуешь. После этого кальвадоса я уже не смогу пить другой.
— Ничего, сможешь.
— Но всегда буду мечтать об этом.
— Очень хорошо. Тем самым ты приобщишься к романтике кальвадоса.
— Но другой никогда уже не покажется мне вкусным.
— Напротив, он покажется тебе еще вкуснее. Ты будешь пить один кальвадос и думать о другом. Уже хотя бы поэтому он покажется тебе менее привычным.» («Триумфальная арка»)
Ремарк кальвадос в какой книге
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Триумфальная Арка. Ремарк терпеть не мог кальвадос.
Ремарк наделяет кальвадос почти мифическим ореолом, представляя его его золотой кладовой где закупорены драгоценные воспоминания прошлого, терпеливо дожидающиеся чтобы их извлекли на свет, а затем вернулись к ним снова и снова.
Равик расплатился. Он взял бутылку и принялся ее рассматривать.
— Побудь с нами, солнечное тепло. Долгим жарким летом и голубой осенью ты согревало яблони в старом, запущенном нормандском саду. А сейчас мы в тебе так нуждаемся.
.
Жоан быстро поднялась. Ее лицо сияло.
— Дай мне еще кальвадоса, — сказала она. — Похоже, он и в самом деле какой-то особенный. Напиток грез.
Так символом чего же является кальвадос в «Триумфальной Арке» – романтической любви. бережно хранимой в запечатанной пыльной бутылке памяти о ней. разочарования. отвращения.
Книга дает на это совершенно точный ответ.
А начиналось все в Венеции, где осенью 1937 года на пятый уже ежегодный фестиваль собралась пестрая компания причастных к миру кино.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ТРИУМФ КАЛЬВАДОСА
Нормандия – одна из самых романтических провинций Франции. Сюда, прочь от городской суеты, парижане любят приезжать на уикенды, в отпуск и на праздники. Пасторальные ландшафты с покатыми холмами, изумрудные луга, флер яблоневых садов и запах океанского бриза располагают путешественников к лирике.
Талантливое произведение немецкого писателя Эриха Мария Ремарка настолько окружило этот напиток романтическим ореолом, что невольно посодействовало выходу кальвадоса в «высший свет» виноградного алкоголя Франции. Не будь такого литературного «промоушна», именитые конкуренты, в виде коньяков и арманьяков, не оставили бы простаку-кальвадосу ни единого шанса. Ведь до Первой мировой войны о кальвадосе вообще мало кто слышал за пределами Нормандии.
Позже яблочный бренди прославился как напиток солдат французской армии (его даже включали в состав солдатского пайка). А в дальнейшем, по причине своей дешевой себестоимости, он распространился среди бедных слоев населения. ( По статистике, жители Нормандии до сих пор употребляют кальвадос в разы больше, чем иные алкогольные напитки ).
Яблочная водка долгое время оставалась лишь местной экзотикой Нормандии, в то время как «цивилизованная» Франция предпочитала благородные алкогольные напитки из плодов виноградных лоз. Со временем технология самогонки из яблочного сидра все же стала отраслью винной промышленности Франции. В 1600 году была основана первая корпорация производителей кальвадоса, а в 1741 году королевским советом было принято решение, определяющее привилегии и обязанности производителей «яблочной водки».
Любопытно, что лишь в двух странах яблоки стали сырьем не только для компотов, джемов и варенья, но и применялись для изготовления крепких спиртных напитков. Впрочем, кальвадос сильно отличался по качеству (в лучшую сторону) от популярного в конце 70-х годов (расцвет застоя развитого социализма) вина « Яблочное крепкое », с крепостью 16%.
В народе это забористое вино носило прозвище « пепенка «, б лагодаря высокоурожайному сорту яблок, выведенных селекционером Мичуриным. Но этикетка с указанием « плодовоягодное вино » мало соответствовала содержанию – советские винзаводы не заморачиваясь, изготавливали вино из несортового яблочного сбора, поставляемого колхозами. В отечественной литературе подобные напитки поэтизировал разве что незабвенный алкогений Веничка Ерофеев.
Почти во всех сценах романа, где появляется этот « напиток солдат и клошаров », автор описывает его с таким вкусом и с такой нежностью, что впечатлительный читатель обязательно добавит к мечте « увидеть Париж и умереть » еще один пункт — « отведать французский яблочный бренди ».
Герои «Триумфальной арки» пьют кальвадос постоянно. Причем, Ремарк сопровождает его распитие возвышенными комментариями и лирическими отступлениями.
— Такого кальвадоса я никогда не пила, — сказала она [Жоан Маду] и сделала второй глоток.
— Его не пьешь, а словно вдыхаешь ».
У Ремарка совершенно потрясающий, просто невероятный язык. Его манера повествования поэтична, но в тексте скрыты жизненные познания автора. Можно предположить, что Ремарк, как большой знаток спиртных напитков, намекает в последних строчках на «долю ангелов». Так виноделы называют улетучивающуюся долю спирта во время выдержки бренди в дубовых бочках, при которой крепость напитка с 70 градусов постепенно снижается до 40.
Поразительно многопланово автор использует кальвадос в своем романе. Яблочный бренди не просто элемент повседневной жизни доктора Равика и его возлюбленной Жоан. С его помощью Ремарк, как художник, создает настроение и подсвечивает повествование осенним солнечным светом, тем самым передавая « золотистое смятение любви » парижской пары в предвоенной атмосфере.
До самой смерти писатель переживал их разрыв. Его письма, а также роман «Триумфальная арка» — свидетели страстной и обреченной любви, на фоне исторических потрясений 20-го века.Экзотический кальвадос, которым гурман угощал голливудскую звезду вместо привычного шампанского, оставался бальзамом для его истерзанной души.
— Равик, — сказала Жоан. — Ты многим рискуешь. После этого кальвадоса я уже не смогу пить другой.
— Ничего, сможешь.
— Но всегда буду мечтать об этом.
— Очень хорошо. Тем самым ты приобщишься к романтике кальвадоса.
— Но другой никогда уже не покажется мне вкусным.
— Напротив, он покажется тебе еще вкуснее. Ты будешь пить один кальвадос и думать о другом. Уже хотя бы поэтому он покажется тебе менее привычным…
*****
« Кельнер вытер стол и вопросительно посмотрел на Равика.
– Рюмку «перно».
– С водой, мсье?
– Нет, постойте, – Равик передумал. – Не надо «перно». Что-то ему мешало. Какой-то неприятный осадок. Его надо было смыть. Но не этой приторной анисовой дрянью. Ей не хватало крепости.
– Рюмку кальвадоса, – сказал он кельнеру. – Или лучше два кальвадоса в одной рюмке ».
*****
Американская танцовщица была уникальной не только в искусстве танца. Вопреки сложившимся в обществе стандартам, по которым актриса должна любить шампанское, Айседора Дункан пила крепкий кальвадос. (Для звезды он, отчасти, был успокоительным после выступлений). Тем самым, она стала одной из первых женщин, популяризировавшей этот «брутальный» напиток среди европейской богемы.
В ее честь во Франции был создан уникальный кальвадос «Pere Magloire Isadora». Свободный дух творчества, новаторства и женственности, которые символизировала Дункан, воплотился в этом виде кальвадоса. Его оформление изысканно, а сам он составлен из «благородных» спиртов, возрастом не менее 15 лет. При изготовлении треть заготовки для сидра дополняют грушами, отчего в букете этого кальвадоса «танцуют» нотки фруктового сада с ароматом дубовой коры. Если философ и апологет модернизма Аким Волынский, писал о танце Дункан, как о «перевоплощении музыки в зрительное впечатление», то кальвадос «Pere Magloire Isadora» — попытка виноделов отобразить музыку и танец в гастрономии.
Словам своих литературных кумиров (и в то же время — гурманов) жадно внимала « самая читающая » публика 50-60-х годов. Поклонники произведений Хемингуэя и Ремарка изучали по ним антураж, географию и овладевали стилем. Из их книг, украдкой купленных на книжных «тучах», стиляги впервые узнали такие слова, как «аперитив», «дайкири», «кальвадос» и прочие. Перенимали манеру не напиваться, а за фужером вести интеллектуальные беседы. При этом, если некоторые напитки подкупали своей изысканностью, то нормандский кальвадос – привлекал мужественной простотой, которую большинство лириков-«шестидесятников» зрительно увязывали со знаменитым портретом бородатого Хемингуэя в грубом шкиперском свитере.
«В пику» американским сыщикам, которые в фильмах и романах, с горя и радости « набурбониваются », — Сименон патриотично показал французского комиссара любителем нормандского кальвадоса.
«… Она успокоилась, увидев, что муж открыл буфет и достал бутылку кальвадоса.
– Последнюю капелюшку… – пробормотал он.
Мегрэ пил не потому, что нервничал, пал духом или стремился поднять настроение, наоборот – этим вечером он чувствовал себя раскрепощенным ».
Правда, и у комиссара случались «срывы», и тогда он становился похож на персонажа детективных романов Рекса Стаута — частного сыщика Ниро Вульфа. Так, в повести « Мегрэ и виноторговец », вопреки репутации любителя кальвадоса, полицейский хлещет коньяк, грог, пиво, бургундское вино и крепкие настойки из Эльзаса, присланные свояченицей.
Судя по описаниям, автор был «на короткой ноге» со многими из спиртных напитков. Ведь в дни своей молодости, Сименон вел довольно разгульную ночную жизнь, вращаясь в самых разных кругах. Бурная жизнь еще некоторое время продолжалась и после его переезда с женой в Париж. Возможно поэтому прославленный персонаж, который принес писателю славу, получил в наследство такие склонности.
Эрнест Хемингуэй в своем романе « Прощай, оружие » метко сформулировал одно ироничное правило: « Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия ». Оно относится ко многим писателям, которые всю свою творческую жизнь отчаянно пробирались между этими понятиями, как меж Сциллой и Харибдой. Но, наверняка, никому из почитающих мужественный напиток кальвадос, даже не мыслилось поступить, как легендарный Эней — объехать опасное место окольным путём. Напротив, дыхание смертельной опасности становилось источником вдохновения. Таковы, например, мрачные произведения Эдгара По, который был запойным пьяницей и умер в возрасте сорока лет. Хемингуэй, Фолкнер, Фицджеральд и другие писатели, о которых рассказывалось в статье «Путеводитель бармена-библиофила», тоже злоупотребляли спиртными напитками, отлично понимая, к чему это приводит: « Сначала ты пьешь спиртное, потом спиртное пьет спиртное, а затем спиртное пьет тебя ». Но, возможно, именно по причине такого безоглядного безрассудства и губительной искренности в жизни, их произведения и становились классикой, трогающей сердца миллионов читателей.