топ гир bugatti chiron
Bugatti Chiron установил новый мировой рекорд скорости
Правильно говорят: «Никогда не говори «никогда». Bugatti неоднократно заявляла, что компании неинтересно соревноваться в достижении максимальной скорости. Однако случилось. Специально модифицированный Chiron Sport с Энди Уоллесом за рулем отправился в Германию на трассу Эра-Лессин, чтобы попробовать установить рекорд максимальной скорости. В итоге скорость в 490,484 км/ч была зафиксирована и подтверждена Germany Technical Inspection Association (TÜV), что означает, что рекорд официально установлен.
Как вы понимаете, это не обычный Chiron Sport. Bugatti создали этот автомобиль в сотрудничестве с экспертами по шасси из Dallara и производителем шин Michelin. По данным Top Gear, они работали над созданием специального автомобиля в течение последних шести месяцев и конечный результат получился весьма впечатляющим. Он на 25 сантиметров длиннее стандартного Chiron Sport и выглядит внушительно благодаря кузову с новой аэродинамикой и удлиненной задней части.
Были демонтированы задний спойлер и воздушный тормоз, чтобы освободить место в задней части, которая стала ниже, чтобы уменьшить сопротивление. Еще одним изменением является управляемая лазерными датчиками высота дорожного просвета, чтобы по возможности еще больше снизить сопротивление воздуха.
Еще есть переработанная выхлопная система с парой вертикально расположенных сдвоенных выхлопов, похожая на ту, что мы видели в прошлом месяце на Centodieci. Инженеры решили перенести выход выхлопных газов, чтобы уменьшить их влияние на сопротивление и аэродинамику, чтобы выхлопные газы выходили как можно дальше от задней части.
В салоне демонтировано пассажирское сидение, а на его место установлены разнообразные компьютеры и датчики. Для водителя установлен каркас безопасности и специальное сидение. Вообще, из салона в принципе изъяли все лишнее, чтобы максимально снизить вес.
Посмотрите, как это произошло:
Первый раз: Bugatti Chiron
Наследник Veyron. 420 км/ч, 1500 сил
Текст: Чарли Тернер и Джек Рикс
Фотографии: Алекс Хоуи
Тогда как Veyron Super Sport выдает жалкие 1200 сил и 1500 Нм момента, Chiron жмет 1500 л.с. и 1600 Нм. При постоянной максималке Veyron выпивает 100-литровый бак за 12 минут, а Chiron справляется за 9.
Максималка, которую ограничили на 420 км/ч, всего на 5 км/ч больше, чем у Veyron
Ключ к резервам мощности двигателя кроется в четырех больших турбинах, которые работают в тандеме, чтобы доставить максимум момента с 2000 до 6000 об/мин — это 70% рабочего диапазона мотора. Двухступенчатая система до 3800 об/мин использует только две турбины для улучшения отклика на газ, и все четыре за этим пределом. У нового титанового выхлопа два огромных нейтрализатора — каждый раз в шесть больше, чем на Mondeo — и сниженное по сравнению с Veyron обратное давление. Всего выхлопных труб шесть – четыре торчат сзади и две направлены вниз, образуя выдувной диффузор. Он значительно повышает прижимную силу и, кстати, запрещен в Ф-1.
Чем выше мощность, тем сильнее нужны тормоза, поэтому передние и задние диски теперь на 20 мм больше, на 2 мм толще и сделаны из карбон-керамики: материала и легкого, и стойкого к перегреву. Сжимают их 8-поршневые суппорты спереди и 6-поршневые сзади — все поршни чуть различаются в диаметре, чтобы снизить износ тормозов.
В качестве скелета для быстрейшей тачки в мире Bugatti использует новый карбоновый монокок (на каждый уходит по четыре недели) с задним подрамником из карбона, который экономит 8 кг массы и повышает жесткость, и все это завернуто в карбоновую кожу. Bugatti уверяет, что жесткость на кручение у Chiron на уровне прототипов LMP 1, а новое электронное рулевое и подвески, прикрученные прямо к монококу, означают, что поворачивать 1995-килограммовый автомобиль будет быстрее, чем это вообще возможно.
В такой сверхсложной машине технологии должны быть превыше стиля
«Авто» — это режим по умолчанию, в котором огромный мозг «Широна» выбирает настройки на свое усмотрение. «Подъем» рассчитан на «лежачих полицейских» или перевозку на трейлере, и доступен на скорости до 50 км/ч. Разгонитесь до 180 км/ч, и режим «Автобан» активируется автоматически, смягчая подвеску для комфортного и стабильного движения на высокой скорости. Вы достаточно смелы? Режим «Управляемость» пригодится, когда соберетесь на трек. Все они включаются с помощью вращения переключателя на руле, а максимальная скорость ограничена на 380 км/ч.
В такой сверхсложной машине, технологии должны быть превыше стиля, и главный дизайнер Bugatti Ахим Аншайдт честно признается: «С какой стороны не посмотри — сзади, сбоку или спереди, — необходимость в лучшей динамике, охлаждении и большей мощности определила облик автомобиля».
Слишком консервативно? Подумайте: в то время, как массовые производители рвут друг другу глотки в борьбе за клиентов, пытаясь угнаться за растущими прогнозами продаж, в Bugatti крепко держатся за то, что у них есть. «Я здесь, чтобы изменить все и поменять нашего клиента?» — размышляет Аншайдт. «Нет, я делаю этот проект для того, чтобы наша клиентская база продолжилась и в следующем поколении».
Хотя колесная база по сравнению с Veyron увеличилась всего на 1 мм, Chiron на 14 мм шире и на 6 мм длиннее — невеликие изменения для вас или меня, но огромные для дизайнера. Главное преимущество здесь в дополнительных 12 мм над головой, что позволит ездить в шлеме, не боясь защемления шеи. Остальная часть интерьера — упражнение в минимальном отвлечении внимания водителя. Аналоговый спидометр (размеченный до 310 миль/ч или магической цифры в 500 км/ч) окружен цифровыми дисплеями, на которые выводится различная информация. Чем выше скорость, тем меньше ее остается на экранах, позволяя сосредоточиться на том, чтобы удержать автомобиль на дороге.
Конечно, Chiron едва не стал жертвой дизельного скандала. Дюрхаймер боролся изо всех сил: «Пришлось немало поработать. Убеждать было нелегко. Когда это произошло, я полетел на завод во Францию, собрал ребят и рассказал им свою версию. Я говорил, что не нужно волноваться, я обо всем позабочусь. Просто сосредоточьтесь на том, чтобы сделать лучший автомобиль, не поднимайте ногу с газа». А остальное — уже история.
Bugatti Chiron VMAX: Жажда скорости…
Скорость относительна. Если вам повезло выбить в этом году отпуск, то вы наверняка сломя голову летели в аэропорт по пробкам, а потом еле ползли в лайнере на 900 км/ч, воюя с откидным столиком и несъедобным обедом, причем некоторые на такой скорости даже ухитрились посетить уборную. Я к тому, что наше восприятие скорости очень зависит от обстоятельств.
Заявленная скорость Bugatti Chiron Sport составляет 420 км/ч. До настоящего момента развить ее не удавалось никому, кроме тест-пилотов Bugatti. Моя задача (если я успешно пройду обучение на полигоне в Эра-Лессине) – увидеть на спидометре заветное число. Если это окажется под силу бывшему трактористу средних лет из Эссекса, то справится кто угодно.
Чтобы получить доступ на скоростную трассу с ее фирменной 8,5-километровой прямой, я должен пройти курс водительского мастерства Supersport – самый сложный в учебной системе группы VW. Меня встречает директор учебного центра Михал Кутина. Забрав со стоянки R8, мы отправляемся на знакомство с легендарным бэнкингом.
Михал бросает R8 в поворот, разогнавшись до 200 км/ч. На такой скорости машина идеально рулит самостоятельно – что Михал и демонстрирует, сняв обе руки с руля и обернувшись ко мне. Закончив вираж, он переходит на среднюю полосу и разгоняется до максимальной паспортной скорости R8, равной 331 км/ч.
“Вот так, видишь? Все просто, – ободряюще улыбается он. – С Chiron будет еще проще: в нем можно спать на скорости 400 км/ч”.
“А на 420?” – нервно интересуюсь я.
Голос Михала становится холодным: “Тоже можно. Но если что-нибудь пойдет не так, не пытайся поймать машину. Просто немедленно тормози изо всех сил и удержись между барьерами. У тех, кто следовал этому совету, все прошло хорошо. Парень, который не послушал меня, попал в больницу, а машину разорвало пополам. Когда я навестил его, чтобы разобраться в случившемся, он сказал, что надеялся выровнять автомобиль”.
На этой оптимистичной ноте я пересаживаюсь за руль R8, проезжаю последний отрезок прямой и устремляюсь в бэнкинг на скорости 200 км/ч. Закругленная “стена смерти” длиной полтора километра на такой скорости кажется бесконечной. Я вижу выход из виража, сбрасываю пару передач и плавно перехожу к почти десятикилометровому извилистому сектору возвращения.
“Будь внимателен: на внешней полосе могут быть сосновые иголки, которые снижают сцепление, – предупреждает Михал. – В Chiron лучше избегать даже таких препятствий”.
Мы проскакиваем через второй бэнкинг и отправляем R8 в полет по 8,5-километровому прямому как стрела отрезку. Стоит жаркий солнечный день, и над раскаленным асфальтом струятся миражи. Сначала R8 набирает скорость стремительно, но после 300 км/ч разгон замедляется из-за сопротивления воздуха. На максимальных 330 км/ч становится ощутимым даже легкий ветерок: приходится то и дело корректировать курс. Очередной бэнкинг мы проползаем, как мне кажется, с черепашьей скоростью.
“А теперь, – говорит Михал, – я хочу, чтобы ты прошел весь круг на максимальной скорости”.
Я послушно разгоняюсь до 330 км/ч и заправляю R8 в бесконечный левый. Растущая прижимная сила добавляет нагрузки на шины, и вибрация достигает неприятного уровня. Чтобы удержать R8 между линиями разметки на 330 км/ч, нужна хирургическая точность руления и серьезные усилия. Я начинаю планировать на несколько километров вперед и смотрю на каждый ветровой конус, чтобы внести поправки на боковой ветер. “Нормально, пойдет”, – бурчит Михал, уткнувшись в мобильник. С тест-пилотского на английский это переводится как “Отлично, мой чрезвычайно талантливый друг!”
Получив заветную подпись, покидаю автодром на арендованной машине и еду в гостиницу, чтобы насладиться чемпионским ужином из пива и сосисок. Мир вокруг похож на замедленную съемку.
Следующим утром я снова на трассе. На горизонте собираются тучи, а порывы ветра достигают 10 метров в секунду. Чтобы убедиться в этом, уже не нужны ветровые конусы: достаточно посмотреть, как раскачиваются деревья.
На пит-лейне стоит Chiron Sport. Моим наставником в этом заезде будет легенда Ле-Мана – Энди Уоллес. Пока высоколобые умники с ноутбуками проводят последние проверки, мы с Энди забираемся внутрь и начинаем разучивать последовательность необходимых действий.
Шаг первый: вставить специальный “ключ скорости” в скважину слева от водительского кресла. Шаг второй: разогреть Chiron неторопливой прогулкой по кругу на скорости 200 км/ч. Затем остановиться, перевести селектор в Park и повернуть ключ скорости. Это действие изменит угол атаки антикрыла, снизит клиренс и запустит еще множество сложных процессов. Шаг третий: начать движение плавно, чтобы не сработала антипробуксовочная система, отключающая скоростной режим (а при 1520 лошадях под правой ногой это непростая задача). Добраться до бэнкинга на прогулочных 200 км/ч, внимательно следя за ветром, не трогать тормоз (иначе режим снова будет отменен), ну а на прямой наконец рвануть. Все просто.
Или нет? Всякий раз на выходе из бэнкинга Chiron чует что-то неладное и сбрасывает скоростной режим. Мы возвращаемся в боксы, и инженеры обнаруживают, что система сигнализирует о падении давления в нагретых шинах из-за обдува холодным воздухом при выезде на прямую. В шинах (и в моей нервной системе) поднимают давление, и мы делаем вторую попытку.
На этот раз Chiron с готовностью выпускает на волю все 1520 лошадей. 200… 300… 400 километров в час – ускорение не ослабевает, перетряхивая все мои внутренности. Кажется, Chiron всерьез вознамерился догнать горизонт.
На скорости в 400 км/ч мы проходим стык покрытий, который тест-пилоты называют “Прыжок”. В обычном режиме он едва ощутим, но сейчас Chiron просто взлетает, а момент приземления чуточку виляет, и мне в голову вовремя приходит совет Энди: “Держи его крепче”.
Так я и делаю, и мы продолжаем погоню с неослабевающим напором. Покорив “Прыжок”, я чувствую себя более уверенно – особенно когда вижу, что Энди не бледнеет и не молится о том, чтобы перед пассажирским креслом выросла дополнительная педаль тормоза. При 410 км/ч под давлением воздуха боковое окно со стороны водителя чуть сползает вниз, и доносящийся снаружи звук делает скорость еще более ощутимой. При 415 км/ч я лихорадочно мечусь взглядом между спидометром и горизонтом, где начинает вырисовываться новый поворот. 418, 421. Даже на этой скорости Chiron достаточно стабилен, чтобы я мог торжествующе стукнуться кулаками с Энди. Теперь главное – отпустить педаль газа так плавно, как только возможно. Уф, я снова могу дышать. Кажется, все это время я задерживал дыхание.
Энди смеется: “Молодчина, отлично! Я никогда еще не ездил пассажиром так быстро”. Первое касание тормоза переводит Chiron из суперскоростного в “обычный” режим гиперкара. Наш спринт ему ничуть не повредил: когда мы возвращаемся на базу, все показатели температуры и давления в норме.
Команда осыпает меня комплиментами, но я прекрасно понимаю, что успех заезда в основном обеспечили гении из Bugatti. Счастливую атмосферу триумфа моментально уничтожает мой наивный вопрос: “Ребята, а можно мне проехать одному?”
С болезненными гримасами на лицах инженеры переходят на немецкий, и их интонации не сулят ничего хорошего, но в итоге они все-таки дают добро на соло. Я повторяю заезд – без чемпиона-наставника рядом и твердо памятуя, что шины уже порядком изношены.
Перед входом в поворот я замечаю, что ветровые конусы стелются уже почти горизонтально, и начинаю размышлять над тем, можно ли написать, что у них стояк. В этих занимательных раздумьях я вписываюсь в бэнкинг, спускаюсь на шестую и затем пятую передачу, а когда впереди распахивается горизонт, выбрасываю из головы все посторонние мысли и жму на газ. Во второй раз разгон Chiron поражает воображение ничуть не меньше. От крепнущего ветра он ерзает по трассе, но для выравнивания не надо крутить руль – достаточно напрячь ладонь.
Пока вы читаете эту подпись, Chiron проедет более 500 метров. Конечно, не этот: это просто фото
Держать акселератор Chiron полностью открытым больше минуты – невероятный опыт. И, хотя мое внимание по-прежнему поглощено миллиметровыми корректировками курса, во второй раз я могу полнее насладиться скоростью, звуком, ощущениями и атмосферой этого события. На спидометре сменяются уже знакомые цифры: 400, 406, 412. Боюсь, на этот раз порывы ветра, сносящие нос Chiron, не позволят улучшить результат. В моей голове начинает работать компьютер, оценивающий тот факт, что центробежная сила меняет геометрию покрышек, делая их асимметричными, что многократно усиливает перегрев и связанные с ним риски. На скоростях, с которыми ездит Chiron, математика начинает сходить с ума.
Мучительно медленный набор скорости с 412 до 416 км/ч занимает целую вечность, а потом я словно проваливаюсь в черную дыру и выныриваю из нее уже с предыдущим рекордом – 421 км/ч. Я раздуваюсь от гордости и так сосредотачиваюсь на том, чтобы не улететь с бэнкинга до самого Вольфсбурга, что пропускаю момент, когда спидометр показывает 423 км/ч. Но регистратор запоминает все: да, я разогнался до 422,94 км/ч.
Chiron остается невозмутимым. А я нет. Мне нужно время, чтобы осознать, что я сделал. Пускай скорость относительна, но 422,94 км/ч – это не езда. Это полет, это пилотирование инженерного шедевра, каждая деталь которого безупречна. Когда они соединяются в одно целое и ты выстреливаешь в горизонт, то испытываешь несравнимые ощущения.
Я возвращаюсь в боксы в состоянии эйфории. До меня начинает доходить, что я только что заслужил звание самого быстрого журналиста в мире. Наверное, отныне жизнь будет казаться мне страшно медлительной. Но не пройдет и нескольких недель, как обнаружится, что этот заезд был всего лишь разминкой.
Bugatti Chiron
Good stuff
Bad stuff
It costs £1.9m. And, um, you’ll need a long, long road to V-max it.
Overview
What is it?
The Veyron’s reign as the world fastest production car is at an end, and the usurper comes from within. Yes, the £1.9m Chiron retains the Veyron’s fundamental proportions and powertrain, but it’s new in every other conceivable way, and built to bend physics to breaking point.
“If we went with hybrid we would have added additional weight. We would have experienced package constraints, too, because this car doesn’t have any areas where you can put additional stuff, so the styling would need to change,” Wolfgang Durheimer, Bugatti’s CEO explained. “We will dramatically raise the bar in terms of top speed, we will dramatically increase the power by 25 per cent, the aerodynamics are better, the road holding is better. We didn’t need a hybrid.”
Whereas the Veyron Super Sport produced a piffling 1183bhp and 1106lb ft of torque, the Chiron develops 1479bhp and 1180lb ft. Oh, and at a constant top speed the Veyron could drain its 100-litre fuel tank in 12 minutes, the Chiron can do it in 9.
Key to the engine’s swollen power reserves are four larger turbos that work in tandem to deliver maximum torque from 2000 to 6000rpm – that’s across 70 per cent of the engine’s full operating range. The two-stage system only calls on two turbos up to 3800rpm, to improve throttle response, and all four beyond that. A new titanium exhaust system helps out by reducing back pressure compared to the Veyron and houses two enormous catalytic converters – each six times the size of one you’ll find in a Mondeo. There are six exit pipes in total – four sticking out the back and two pointing downwards to create a blown diffuser – a downforce-boosting technology proven by, then subsequently banned in F1.
Everything about the Chiron’s powertrain is super-sized. An improved charge air cooling system means 60,000 litres of air per minute are pumped through the engine, while the coolant pump can circulate 800-litres in the same time. According to Willi Netuschil, head of engineering “temperature management is one of the biggest problems”. In total there are 10 radiators crammed under the Chiron’s skin.
With great power comes great need for big brakes, so the front and rear discs are now 20mm larger, 2mm thicker and made from carbon silicon carbide – a material that’s both lighter and more resistant to fade. Clamping them are eight-piston calipers in the front and six-piston at the rear – each piston a subtly different diameter to keep brake wear even.
The tyres, now 14 per cent wider at the front and 12 per cent wider at the rear, are wrapped around larger rims – 20-inch front and 21-inch rear – and built to withstand otherworldly forces. They need to be, as each gram of rubber is exposed to a centrifugal force of 3,800G. A bigger contact patch on the road means better braking, acceleration and wet-weather grip, while the updated four-wheel drive system uses electronic diffs on the front and rear axles, allowing fine control of the handling characteristics. More on that in a bit.
As a starting point for the world’s fastest car Bugatti uses a new carbon-fibre monocoque (each one takes four weeks to make), with a carbon-fibre rear-subframe attached to save 8kg versus the Veyron and boost rigidity, while the entire package is wrapped in a carbon-fibre skin. Bugatti claims torsional stiffness is now up there with an LMP1 prototype, while a new electric steering system and suspension bolted directly to the monocoque means it should react to inputs faster than a 1995kg car has any right to.
What’s the verdict?
The Veyron’s significance transcends its obvious performance qualifications. Yes, it was the fastest, most complicated, most expensive thing available at the time, but it also prefaced a new technology language – one that virtually all modern fast cars have now adopted: turbocharging, all-wheel drive and perhaps most significant of all, the dual-clutch gearbox. The Veyron was essentially Volkswagen’s then-boss Ferdinand Piëch showing the world what his vast conglomerate could achieve. It was his Saturn V moment. And it was nearly as costly.
And yet the world never fell in love with the Veyron. It was never a poster car in the mould of a Countach or an F40 – somehow Piëch created a kind of million-dollar Audi Quattro that we respected but didn’t crave and desire.
But the the Chiron is so enigmatic – it goes about its everyday business with a competence that belies just how much engineering has been thrown at it to be able to travel at such remarkable speeds. We expected a facelifted Veyron – we expected to come away questioning the Chiron’s reason for being. Instead we drove a car that does things no other car can; one with a distinct personality.
We want a poster of it somewhere on the office wall.