троица рублева кто есть кто
История одного шедевра: «Святая Троица» Рублева
История создания «Святой Троицы» Андрея Рублева — на грани мистификации. Ни год написания, ни заказчик — ничего не известно о главном произведении православного искусства. Икона скромно провисела 5 веков в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры, ничем не привлекая внимание мирян: не мироточила, не исцеляла, не чудотворила. Все изменилось в начале XX века, когда ее «открыли». Что же увидели современники?
Икона написана по ветхозаветному сюжету «Гостеприимство Авраама». Согласно оригиналу, праотец Авраам встретил у дубравы Мамре трех таинственных странников, которых в дальнейшем назовут ангелами. Они рассказали Аврааму, что через год у того родится сын, от которого пойдет народ иудейский. Затем двое ангелов отправились карать жителей Содома, а третий ангел остался с Авраамом.
Сюжет этот трактовался различно. Идея того, что в образе ангелов Аврааму открылась единая сущность триипостасного бога — Святой Троицы, — утвердилась к IX-X векам.
Средневековые иконописцы обязательно изображали всех участников притчи. Рублев представил ее по-своему. Мы не видим ни Авраама, ни его жены Сары, а только Троицу. Ангелов расположены так, что линии их фигур образуют замкнутый круг. У каждого есть скипетр (символ власти) и лазурные одежды (знак неземной сущности).
Андрей Рублев со своей иконой
В центре — Бог Отец. Как первый среди равных он носит знаки власти: пурпурные одежды с золотой полосой через плечо. Он обращен в сторону Святого Духа, которому, словно бы, задает вопрос о том, кто пойдет на искупительную жертву. При этом он благословляет чашу, поднося к ней два перста. Святой Дух, отвечая Богу Отцу, указывает на Бога Сына. Последний смиренно принимает участь. Его зеленая накидка (гиматий) говорит о двойственной природе (человеческой и божественной).
Троица сидит за столом, на котором чаша с головой тельца — символ страданий Христа, на которые он пойдет ради искупления грехов человечества. Эта чаша и есть смысловой центр иконы.
На фоне представлены дом (палаты Авраама), дерево (в трактовке Рублева древо жизни, которое Бог посадил в Эдеме) и гора (прообраз Голгофы, на которую суждено взойти Иисусу).
Кто заказал «Троицу» Рублеву? Точного ответа нет. Версия, с которой на сегодня согласно большинство исследователей, гласит, что икона была выполнена в похвалу Сергию Радонежскому по заказу его ученика и преемника игумена Никона. Он пригласил артель Андрея Рублёва и Даниила Черного завершить убранство только что построенного Троицкого собора. Иконописцы должны были расписать храм фресками, а также создать многоярусный иконостас. Вопрос о том, когда именно это могло произойти, остается открытым.
Примечательно, что ни в житии Сергия, ни в житии Никона не сказано ни слова о «Святой Троице». Впервые о ней упоминается в постановлении Стоглавого собора (1551 год), где она признается соответствующей церковным канонам. С 1575 года икона занимала главное место в «местном» ряду иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры. Затем ее неоднократно обкладывали золотом.
На рубеже XIX-XX веков русская иконопись была «открыта» как искусство. Иконы начали вынимать из окладов, которые закрывали их практически полностью, а также расчищать от олифы и лака, поверх которых русские иконописцы писали новое изображение, как правило, совпадавшее по сюжету, но в соответствии с новыми эстетическими требованиями, предъявляемыми временем. Такое поновление икон могло привести к тому, что менялись размеры и пропорции фигур, их позы, другие детали.
К тому времени «Святая Троица» не пользовалась почитанием верующих: она не исцеляла, не совершала чудес, не мироточила. Но когда ее «открыли», то все были поражены красотой авторского слоя. Вместо тёмных, «дымных» тонов и сдержанной, суровой коричнево-красной гаммы зрители увидели яркие солнечные краски, сразу же напомнившие итальянские фрески и иконы XIV — первой половины XV века. Рублев не знал памятников итальянского искусства, а следовательно, и ничего не мог из них позаимствовать. Его главным источником была византийская живопись палеологовской эпохи.
Сразу после раскрытия «Святой Троицы» начались проблемы с ее сохранностью. За последние 100 лет ее неоднократно реставрировали.
Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Строфы Пушкина, пожалуй, — лучшее резюме для биографии Андрея Рублева. Впрочем, мы даже не знаем, как его звали. Под именем Андрей он принял постриг, а как его звали в миру — тайна сия мраком покрыта. То же касается и фамилии. Вероятно, что Рублев — это прозвище по роду занятий его отца.
Неизвестно и то, где и когда он родился, какого был происхождения, как начал заниматься иконописью. И что самое загадочное — как ему удалось создать шедевр, по красоте соперничающий с произведениями мирового искусства.
Фрески Успенского собора во Владимире
Первое упоминание о Рублеве в летописи появилось в 1405 году. В документе указано, что Феофан Грек, Прохор-старец и чернец Андрей Рублев расписали Благовещенский собор в Московском кремле. Это говорит о том, что уже к этому времени Рублев был опытным мастером, которому могли доверить такую ответственную работу. Уже через 3 года Рублев, согласно летописи, делал росписи с Даниилом Чёрным в Успенском соборе во Владимире. На этот раз у Рублева есть помощники и ученики. В 1420-х годах вместе с Даниилом Чёрным он руководил работами в Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря. Эти росписи не сохранились.
В целом, из наследия Рублева до нас дошло совсем немного. пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать работы, которые сегодня с уверенностью исследователи атрибутируют Рублеву: что-то не сохранилось, а чье-то авторство пересмотрено, увы, не в пользу иконописца.
Загадка иконы «Пресвятая Троица»
Некоторое время назад я был в Московской Третьяковской галерее.
Зал, который я более всего желал посетить, был залом древнерусской иконописи.
И вот, оставив позади классиков, передвижников и абстракционистов, я попал в вожделенный отдел Третьяковки. С интересом, который показался подозрительным бабушкам-охранницам, так, что те на всякий случай не отходили от тревожной кнопки, я рассматривал великолепные византийские и древнерусские иконы.
Сознание с грустью фиксировало: у нас прихожане не понимают и не любят традиционную каноничную икону именно из-за плохих подделок «под каноничную икону», которые часто висят в наших храмах. Вроде все на месте, а жизни, внутренней энергии, огня в такой иконе нет…
Тогда как настоящая икона несет в себе такое множество смысловых пластов, такое богословие, такую религиозную поэзию…
Настоящая икона просто завораживает, заставляет остановиться и мысленно прикоснуться к Тайне, которую она излучает.
Впрочем, сейчас о иконах вообще говорить не будем.
Меня интересует лишь одна икона, а именно икона преп. Андрея Рублева «Троица». Это одна из самых прекрасных икон, созданных человеком, а, по мнению ряда богословов и искусствоведов, и вообще самая прекрасная икона из всех известных нам.
А… впрочем, остановимся.
Эта икона – поистине окно в иной мир, из которой и нам, грешным, что-то сверкнуло. И, сверкнув, не погасло, но рукой подвижника и молитвенника преп. Андрея оказалось зафиксированным и оставленным нам.
В Третьяковской галерее разрешается фотографировать (без вспышки). Это позволило мне сделать интересные снимки, которыми я с вами уже делился. Вот и сегодня, кроме нескольких других фотографий икон, я рад представить вам рублевскую икону Троицы в хорошем разрешении. В таком разрешении, что вы сможете, увеличив ее, рассмотреть какие-то подробности. А при желании и распечатать для себя.
Сегодня я хочу с вами поговорить об этой чудесной иконе. Давайте попытаемся разгадать ее главную тайну, а именно: попытаемся определить, Кто есть Кто на иконе. Ведь, если три изображенных Ангела являют нам Отца, Сына и Святого Духа, то Андрей знал, кого из Ангелов он подразумевает под Отцом, кого под Сыном, кого под Духом Святым, верно?
…Однажды, когда я служил в Казанском кафедральном соборе Санкт-Петербурга, я был свидетелем необычного спора. Там у жертвенника висит копия рублевской «Троицы». И вот однажды у батюшек разгорелся спор: кто из изображенных на иконе Ангелов, по замыслу Андрея Рублева, является Отцом, кто Сыном, а кто Духом Святым. Сошлись на том, что определенно об этом сказать никто ничего не может. «Раз Андрей Рублев не надписал, кто есть кто, то этим самым он подал намек: любого Ангела можно интерпретировать как любого из Лиц Пресвятой Троицы», – сказал один священник. Помолчав, с ним согласились. А что делать, другого-то ответа нет…
Правда ли нет ответа? Или мы просто его не знаем?
Но прежде, чем мы поразмышляем над этим, я хотел бы попросить вас внимательно посмотреть на икону и подумать вот над чем: Кто из изображенных на этой иконе Лиц – Отец? Кто Сын? Кто Святой Дух?
А теперь давайте поговорим об этом.
Когда я стоял перед иконой и думал об этом, я поражался, как черты Сына узнаются мною то в одном, то в другом Ангеле. В чем дело? Ведь не может же быть у нас два или три Сына Божия?
Иконы, на которых изображен сюжет явления Трех Ангелов (а на самом деле – Трех Лиц Пресвятой Троицы) Аврааму, известны и до Андрея Рублева, и после. Но надписи над нимбами (то есть пояснения, где Отец, где Сын, а где Дух Святой) встречаются крайне редко. Это единичные случаи. Ни у одного настоящего мастера такой надписи нет, потому что это противоречит богословию. Как откровение неизобразимого Троичного Бога явление Аврааму может быть передано только символически, в виде трех безличных Ангелов.
На Стоглавом Московском соборе 1551 года это подтверждено следующими словами: «У Святой Троицы пишут перекрестье (в нимбах): иные у среднего, а иные у всех трех. А в старинных иконах и в греческих подписывают “Святая Троица”, а перекрестья не пишут ни у кого. А некоторые подписывают у среднего “IС ХС Святая Троица”. Итак, повелеваем: Писать живописцам иконы с древних образцов, как греческие живописцы писали и как писал Андрей Рублев и прочии, а подписывать “Святая Троица”. А от своего замышления ничего не предпринимать» (рус.пер.)
Напомню, что перекрестье – это «крестчатый нимб». Он пишется только на иконах Иисуса Христа. (Если кто-то забыл, что это за нимб, освежите память: Богословские загадки №3.)
Процитированный документ Собора гласит, что можно рисовать крестчатый нимб либо у центрального Ангела, либо у всех трех. То есть получится, что Иисус Христос, кроме Себя Самого, являет Собою и Отца, и Духа.
Но отдельно указывать: Отец или Дух – нельзя. Всю Тайну Лиц Пресвятой Троицы нам являет только Сын – Господь Иисус Христос.
Все это так, «…и все же в рублевской иконе эти Лица, символизируемые Ангелами, как бы стремятся к личностному Своему проявлению: образы Их не лишены известной, пусть и «прикровенной», конкретности в выражении ипостасных взаимоотношений и потому могут быть «определены» если и не как однозначная религиозная «Богозрачная» данность, что, разумеется, невозможно, то хотя бы как данность художественно-символическая. Апофатически признавая вообще всякую условность любого изображения Пресвятой Троицы, душа человеческая, так сказать, на уровне катафатическом все же стремится хотя бы прикоснуться – через откровение «художественного Боговидения» – к Божественно-Личностной тайне Триипостасного Бога…» (диак. Г. Малков [2] )
Это правда. Вот и я, стоя в Третьяковской галерее перед иконой Троицы, силился отгадать: Кто же из этих Ангелов, по замыслу преп. Андрея Рублева, изображает Отца? Кто – Сына? А Кто– Духа Святаго?
Вкратце варианты попыток подобной идентификации Лиц (с указанием сторонников тех или иных вариантов) можно представить следующим образом (перечислены специалисты, которым принадлежат исследования в этом вопросе, или авторитетные богословы):
1-й вариант: слева (от зрителя) – Бог Сын, в центре – Бог Отец, справа — Святой Дух (Такой версии придерживались: Ю.А. Олсуфьев, полностью согласная с ним В. Зандер, Д.В. Айналов к концу своей научной деятельности, Н.М. Тарабукин, П. Евдокимов, Н.А. Демина, А. Ванже, Г.И. Вздорнов, прот. А. Ветелев);
2-й вариант: слева (от зрителя) – Бог Отец, в центре – Бог Сын, справа – Святой Дух (Н. Малицкий, В.Н. Лазарев, М.В. Алпатов, В.И. Антонова, монах-иконописец Григорий (Круг), Л.А. Успенский и В.Н. Лосский, Р. Майнка, К. Онаш, Г. фон Хеблер, прот. Л. Воронов, прот. А. Салтыков, Э.С. Смирнова);
3-й вариант: слева – Бог Отец, в центре – Святой Дух, справа – Бог Сын (архиеп. Сергий (Голубцов), Л. Кюпперс, прот. И. Цветков);
Последние две трактовки (3-й и 4-й варианты) предельно субъективны и не выдерживают серьезной критики: за ними, по сути, нет сколько-нибудь общепринятых традиций – ни богословской, ни иконографической.
В целом вопрос сводится к тому (если уж решиться задавать его) – кто же изображен преподобным Андреем (по замыслу иконописца) в центре иконы: Бог Отец или Бог Сын?
Определив, Кто изображен в центре, мы, возможно, получим ключ к вопросу, Кто находится справа, а Кто – слева от центральной фигуры.
Секрет в том, что древние иконописцы (и Андрей Рублев, и другие), действительно, изображая Отца или Духа Святаго, изображали Их через призму изображения Сына Божия.
Мы помним знаменитые слова: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1, 18). Или другое: на просьбу Апостола Филиппа показать ему Отца Иисус ответил: «Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне?» (Ин. 14, 9–10).
Именно поэтому Ангел, изображавший Отца, рисовался с чертами Сына, Сын – открывает нам Отца… Вот тебе и древнерусская темнота и простота, как порой приходится слышать…
Правый от зрителя Ангел рублевской «Троицы» – несомненно, Дух Святой. С этим согласно большинство исследователей иконы.
Только одно это размышление над тайной иконы Пресвятой Троицы вскрывает огромный пласт православного богословия:
А. Христос добровольно приносит Себя в Жертву для спасения человечества.
Б. Он приносит Себя всей Троице и Самому Себе как Второму Лицу Святой Троицы.
О многом еще можно было бы сказать, однако на этом закончим. Посмотрите еще на прекрасную икону преподобного Андрея Рублева. Теперь мы с вами знаем, Кто из Ангелов на иконе изображает Отца, Кто – Сына и Кто – Святого Духа.
Кстати, а знаете, какая невероятная трактовка дана Ангелам на иконе Троицы, еще более древней, чем рублевская? На иконе, хранящейся в нашем, Свято-Троицком Измайловском, соборе? Об этом вы можете прочитать здесь: О разных иконах Пресвятой Троицы
Примечания:
[1] То, что у преп. Андрея Рублева белый цвет ассоциировался с Пасхальным светом, очевидно, и это можно доказать на ряде примеров. Приведу один, очень интересный: На его иконе «Воскрешение Лазаря» из иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля Лазарь, выходящий из пещеры, изображен, в нарушение традиции, не на черном фоне пещеры, а на белом. Преподобный Андрей был не понят современниками и потомками, ибо никто из иконописцев не повторил в данной композиции белой пещеры. Случай настолько неординарный для средневековой иконописи, что в наше время искусствоведы пытались исследовать, не ошибка ли это? Может быть, первоначальный темный слой просто соскоблили, или каким-то иным образом он утерялся. Искусствовед Владимир Плугин писал: «Это настолько неожиданно, что мы тщательно осмотрели икону с целью выяснить сохранность красочного слоя. Можно уверенно сказать, что фон пещеры изначально был белым».
А что изображает белый цвет пещеры? Пещеру, в которой воссиял свет Воскресения! А сам Лазарь, по мысли Андрея Рублева, прообразует Воскресшего Христа.
[2] К уточнению иконографической интерпретации «Святой Троицы» преподобного Андрея Рублева, Малков Георгий, диакон
[3] Ссылки на труды авторов, в которых приводятся такие трактовки, см. в прим. 2.
[4] Надо пояснить, что значат эти слова. В Византии были споры: Кому из Лиц Пресвятой Троицы приносится Евхаристическая Жертва во время совершения Литургии? Только ли Богу Отцу или, например, еще и Богу Сыну?
Богословы ответили так: и Богу Сыну тоже. Как же так? Неужели Он Сам Себя Себе же и приносит в Жертву? Да. И об этом именно говорит молитва, читаемая священником тайно во время пения Херувимской песни: «Ты еси приносяй и приносимый…» То есть Ты – и Тот, Кто приносит, и Тот, Кому приносится эта Жертва.
[5] См. примечание 2.
[6] Русское слово «домостроительство» – буквальный перевод греческого «икономия». Впервые это слово использовал Ап. Павел. За ним – многие святые отцы.
Рублевская «Троица» вовсе не написана Рублевым
1 Первая публикация: Никитин А. Кто написал «Троицу Рублева»? // НиР, 1989, № 8-9.
2 Гурьянов В.П. Две местные иконы св. Троицы в Троицком соборе Свято-Троицко-Сергиевой лавры и их реставрация. М., 1906 г.
3 Подробнее об истории атрибуции «рублевских» икон см.: Анисимов А.И. Научная реставрация и «Рублевский вопрос». /’/ Анисимов А.И. О древнерусском искусстве. М., 1983, с. 105-134.
4 См.: Вздорное Г.И. История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX век. М., 1986.
В 41-й главе «стоглавого» сборника постановлений собора «О тридцати двух царских вопросах» речь шла о том, как надписывать «Троицу», в то время сюжет излюбленный в русском иконописании. Согласно библейскому преданию, к Аврааму и Сарре, двум праведникам, достигшим преклонных лет, но не имевших детей, однажды явились три мужа, принятые стариками почтительно и гостеприимно. После обильной трапезы один из прибывших предрек, что у хозяев скоро родится сын. Дальнейшее развитие самого сюжета для нашей темы интереса не представляет, и я напомнил о нем только потому, чтобы воскресить в памяти читателей сцену, которая воспроизводилась иконописцами, — три гостя-ангела за столом под сенью Мамврийского дуба с прислуживающими им Авраамом и Саррой. Ограничусь только одним замечанием: трактуемая первоначально как идеал вознаграждаемого гостеприимства, со временем «Троица» стала терять свой реалистический антураж — сервировку стола, сцену заклания барашка на дворе слугами, даже фигуры престарелых хозяев, став изобразительным символом триипостасности божества — «Троицей духовной».
К середине XVI в., когда Стоглавый собор принимал свои постановления, накопилось много недоумений как в жизни самой русской Церкви, так и по части иконописания. Одно из них касалось иконографии Троицы и заключалось в следующем вопросе, поданном на обсуждение: «Глава МА, вопрос А: У святей троицы пишут перекрестие, ови у средняго, а иные у всех трех, а в старых писмах и в греческих подписывают святая троица, а перекрестья не пишут ни у единого, а ныне подписывают у средняго IC ХС святая троица, и о том разсудити от Божественных правил, како ныне то писати.
Если для нас в этом тексте наиболее важным оказывается утверждение, что Андрей Рублев в своих работах придерживался старовизантийских традиций и писал иконы «с древних переводов» (то есть, следуя графическим канонам), а не по собственному «замышлению», то для старообрядцев главную ценность представляло имя, выделенное в ответе. Оно получало своего рода канонизацию, приобретая при этом еще и «знак качества»
5 Стоглав. Изд. Д.Е.Кожанчикова. СПб., 1863, с. 128.
— единственное имя, указанное собором, так сказать, «на века» почему иконы кисти Андрея Рублева приобретали особую духовную и материальную ценность. Их разыскивали, доверяясь молве или преданию, за ними охотились, их перекупали, и каждая такая икона становилась украшением старообрядческой молельни или домашней коллекции.
Основания для такой характеристики «рублевских» икон были. Именно такими перед зрителями представали деисусные чины Благовещенского собора московского Кремля, Успенского собора Владимира, Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры — тех храмов, где по свидетельству письменных источников вместе с другими мастерами иконописного дела работал и Андрей Рублев. Однако насколько можно было доверять такой атрибуции?
К началу нашего века все эти памятники древнерусского искусства претерпели неоднократные поновления, искажавшие их красочную гамму и даже, порой, рисунок. Кроме того, обращение к многофигурным ансамблям, составленным из отдельных произведений, делало указанный критерий весьма неопределенным. Древнерусские иконописцы на храмовых подрядах работали артелями, в которых соблюдалось строгое разделение труда: одни специализировались на ликах, другие — на «доличном», третьи — на архитектуре, четвертые — на пейзаже, тогда как «артельщики», чьи имена только и попадают в документы, как тот же Андрей Рублев, его товарищ Даниил или «Прохор с Городца», будучи «знаменщиками», исполняли самую важную часть работы — наносили на доску или на стену храма прорись будущего изображения. Из этого следует, что стилистически выделить работу только одного из них, чтобы
определить именно ему присущие особенности, практически невозможно. Следует учесть и другое немаловажное обстоятельство: широкое использование в работе иконописцев прорисей или «переводов», о чем так настоятельно напоминал «Стоглав» в цитированном ответе.
6 Анисимов А.И. Научная реставрация. с. 116.
Архивные разыскания убеждали, что «Троица Рублева», как ее стали именовать в научной литературе, была одной из наиболее почитаемых в монастыре икон, привлекавшей богатые вклады сначала Ивана IV, а затем Бориса Годунова и его семьи. Ее изучение могло дать в руки историков искусства своего рода надежный эталон, сверяясь с которым можно было получить исчерпывающее представление о стиле и методах работы прославленного мастера. Вместе с тем, эти данные позволили бы проводить экспертизу других икон, которые приписывали Андрею Рублеву на основании легенды или расхожего мнения.
Сделать это было не так просто. До конца 1904 г. «Троица» Рублева была спрятана от глаз любопытствующих тяжелой золотой ризой, оставлявшей открытыми только лики и руки англов, восхищавшие знатоков изяществом рисунка и светлостью красок. Последнее заставляло обращаться памятью к более ранним греческим образцам, с которых предлагал писать иконы «Стоглав», что еще раз подтверждало мысль об авторстве Рублева.
7 Буслаев Ф.И. Древнерусская народная литература и искусство. // Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности, т. П. СПб., 1861, с. 379.
Была и другая причина связывать икону с именем знаменитого художника. В отличие от большинства своих предшественников, ее автор отказался от жанровой трактовки сюжета, исключил из композиции Авраама и Сарру и оставил за столом только трех ангелов, сконцентрировав, таким образом, на них всё внимание зрителя. Собственно говоря, это был уже новый сюжет, полный символики и глубины толкования, изображающий триединое совершенство божества, а не традиционное «гостеприимство Авраама». 8 Подобный иконографический тип «Троицы» был знаком историкам искусства, однако все остальные иконы этого типа оказывались написаны несколько позже, чем эта. Возникало естественное предположение, что прославленный мастер первым ввел этот тип в русскую иконографию, заслужив признательность и восхищение современников, которые и стали копировать образец. Оставалось только увидеть саму икону.
8 О богословском аспекте изображений Троицы см.: КлибановА.И. К характеристике мировоззрения Андрея Рублева. // Андрей Рублев и его эпоха. Сб. статей. М., 1971, с. 62-102; Салтыков А.А. Иконография «Троицы» Андрея Рублева. // Древнерусское искусство XIV-XV веков. М., 1984, с. 77-85.
10 Сычев Н. Икона св. Троицы в Троице-Сергаевой лавре. ЗОРСА РАО, т.Х, Пг., 1915, с. 60-61.
12 Пуришев Б.И. Андрей Рублев и общие вопросы развития древнерусского исскуства XIV-XVII веков. // Михайловский Б.В., Пуришев Б.И. Очерки истории древнерусской монументальной живописи. М.-Л., 1941, с. 16.
К сожалению, не обошлось и без потерь.
Открытие «подлинного Рублева» мгновенно перечеркнуло и обесценило все те иконы, которые приписывались преданием его кисти, поскольку ничего общего между ними и «Троицей» не оказалось. На первый взгляд, не было у нее ничего общего и с деисусными чинами Успенского (владимирского), Благовещенского (кремлевского) и самого Троицкого соборов, хотя участие Рублева в работе над ними вроде бы подтверждалось летописями. Впрочем, по мере того, как в середине нынешнего столетия происходило открытие художественной культуры древней Руси и утверждалась мысль о ее национальном своеобразии, исследователи обнаруживали в изображениях этих иконостасов особое, по сравнению с прочими, изящество линий, одухотворенность лиц, особую гармоничность традиционных красок, что можно было объяснить опять-таки выдающимся талантом Андрея Рублева, для которого эти традиционные работы служили как бы внутренней подготовкой к написанию «Троицы».
Так был сформулирован тезис, согласно которому «Троица» и в творчестве самого Рублева оказывалась явлением исключительным. Последнее объясняли тем, что до ее создания он работал с другими иконописцами, следуя заветам своих наставников и византийскому канону. Здесь же, на склоне прожитых лет, исполняя личный заказ игумена Троице-Сергиевой лавры Никона «в похвалу Сергию», учеником которого считался, Андрей Рублев дал волю своему страстному, долго сдерживаемому темпераменту, создав в «Троице» «лебединую песню» художника.
Версия эта стала своего рода «догматом о Рублеве». Исходя из такой посылки, стало проще искать другие возможные произведения самого Рублева, отвечающие сложившемуся представлению о манере работы и палитре выдающегося мастера. Эти произведения должны были быть написаны в конце XIV или в первой четверти XV века, обладать признаками московской иконописной школы того периода и резко выделяться на общем фоне своим совершенством. Вместе с тем они должны нести на себе легкое влияние той греко-итальянской школы, отпечаток которой на иконописи Новгорода и Москвы традиционно связывался с Феофаном Греком — старшим современником, если не учителем Андрея Рублева, поскольку они работали одновременно над росписями еще первого каменного Благовещенского собора московского Кремля.
Такими памятниками, явно выпадавшими из традиционного ряда и получившими почти единодушное признание «рублевских», стали три замечательные иконы из деисусного чина Успенского собора в Звенигороде, находящиеся теперь в собрании Третьяковской галереи в Москве. От уже известных деисус-ных чинов того же времени они отличались более радостным колоритом, иным характером написания ликов, отчасти напоминающим лики ангелов на «Троице», и несколько неожиданными композиционными приемами, поскольку, в отличие от обычного чина, персонажи были даны не в полный рост, а по-грудно, что производило впечатление особой мощи и приближенности к зрителю.
Не меньший восторг искусствоведов вызвало и открытие в Успенском соборе г. Владимира фресок, сохранившихся кое-где под позднейшими записями и относящимися именно к тому времени, когда над росписью храма работала артель, возглавляемая Даниилом и Андреем Рублевым. И если все обнаруженные фрески нельзя было усвоить именно Рублеву, поскольку как в росписи, так и в их «назнаменовании» явно проступали разные почерки, то фигура трубящего ангела, входившего в композицию «Страшного суда», большинством голосов была отдана Рублеву.
Наконец, в результате долгих поисков выяснилось, что Рублев оставил свой след в русском искусстве не только как иконописец и фрескист, но и как миниатюрист. Он был объявлен автором прекрасных миниатюр так называемого «Евангелия Хитрово» и с меньшей достоверностью — еще нескольких первоклассных кодексов. На протяжении всей истории изучения Древнерусской иконописи Рублеву приписывали авторство де-ятков икон, отдельные фрески, миниатюры и даже произведе-ия прикладного искусства, обнаруживающие высокий худо- е ственный вкус и изящество мастера. Вот что по этому поводу исал современный исследователь творчества Рублева И.Е. Данилова:
«Круг произведений, связанных с именем Рублева, предельно расширен. Крайним произведениям мастера, созданным до 1405г.,
Рублев был объявлен «гением», и в качестве такового стараниями искусствоведов, стремившихся заполучить в реестр открытий «еще одного Рублева», стал «обирать» своих современников, присваивая всё лучшее, что было создано за XIV-XV вв. Чтобы разорвать порочный круг бездумного клеймения именем Рублева всего выдающегося, как когда-то делали по отношению к нему старообрядцы, следовало обратиться от восторженных