учение о спасении в буддизме

Восьмеричный путь в буддизме

В буддизме существует такое понятие, как восьмеричный путь. Оно означает дорогу которая указана Буддой. Она, по мнению буддистов, ведет к избавлению от жизненных страданий, освобождает от сансары. Сансара — это круговорот странствий рождения и смерти человека по мирам.

Кармические действия запечатляются и являются частью сансары. Поэтому человек, практикующий не только буддизм, но и индуизм, сикхизм, а также иные индийские религии, стремится достичь освобождения от сансары. Оно возможно с помощью постижения восьмеричного пути.

Понятие восьмеричного пути

В буддизме существует четыре истины, которые указывают на восьмеричный путь. По нему проходят люди, прошел и Будда, прежде чем достичь истины. Могут следовать по нему не только мирные жители, но и монахи. Восьмеричный путь спасения направляет на истину и содержит в себе восемь главных правил. Каждое из них несет свое значение. Именно благодаря количеству истин, он и носит название восьмеричный.

Не только благие дела, совершаемые человеком, запечатляются в его карме. Все негативные и недобрые поступки также несут свой отпечаток на ней.

Этапы восьмеричного пути

Благородный восьмеричный путь будды имеет свои ступени. Они разделены на три категории.

Каждая категория восьмеричного пути имеет свои подразделы. Категория мудрость в буддизме включает в себя: правильное воззрение и намерение.

Остальные категории также имеют свою градацию. Каждая подкатегория в восьмеричном пути направляет человека на путь истины. Они несут определенную смысловую нагрузку в очищении кармы и познании. Соблюдая все восемь правил, человек освобождается от своих кармических действий.

Данные ступени не следуют одна за другой. Каждая из них должна выполняться в комплексе с остальными. Только принятие закона позволит обрести сансара. Чем больше человек углубляется в учение, тем осознаннее становится его выбор. Поведение должно выражаться не только в действия и словах, оно носит глубинный характер. Все мысли и помыслы также имеют свое значение в познании восьмеричного пути.

Мудрость

Категория мудрость подразделена на три группы. Воззрение олицетворяет постижение четырех истин. Это основные истины, существующие в буддизме.

Все истины изложены в проповеди Будды и носят определенное значение для каждого человека, кто посвящен в данную веру. После достижения четырех простых истин, человек должен внутренне поддерживать с собой монолог, чтобы постоянно находиться мотивированным.

Деревянная буддийская статуэтка олицетворяющая мудрость

Когда разум умиротворен, человеку проще находить гармонию в мире, своем окружении и в самом себе. Для того, чтобы твердо следовать пути, необходимо не только придерживаться верного воззрения, но и соблюдать доброе отношение ко всему, что окружает человека. Намерение позволит обрести покой и гармонию с природой, космосом и самим собой. Оно также ведет к восьмеричному пути.

Правильное воззрение

Наша жизнь постоянно изменяется. Все, что мы имеем в настоящий момент, необходимо уметь ценить. Однако, мы не в силах изменить ход событий, поэтому нужно уметь принять свою жизнь и собственными усилиями осуществить правильное желание, совместив его с воззрением.

Правильное намерение

Изначально мы достигаем понимания истины, природы, сущности, бытия, после чего наступает намерение. Ими мы руководствуемся, чтобы обеспечить себе достижение целей. Однако, в буддизме очень важно уметь сопротивляться неправильным помыслам. Намерения в этой религии существуют трех типов: отречения, не проявления намерения злобы или доброжелательности и ненасилия или сострадания. Каждое из них носит свое значение.

Они противопоставляются трем плохим помыслам: чувственных наслаждений, злобы и жестокости. Вредные помыслы следует избегать и пресекать еще на начальном этапе их становления. По мере достижения верного взгляда, у человека формируется намерение. В зависимости от того, каким оно будет, будет возникать желание. Добрые желания не нужно отрекать, к ним нужно прислушиваться и выполнять их. Злые плохие желания должны быть отвергнуты.

После исполнения трех верных действий, человек получает возможность прийти к правильному образу жизни, речи и действиям, являющимся компонентами второй ступени.

Нравственность

Очень важно обрести не только правильную речь и мысли, но и стараться быть в целом нравственным добрым человеком. Нельзя наносить вред живым существам. Существуют запретные профессии, которые связаны с недобрыми поступками и злодеяниями. Следует избегать даже негативных мыслей.

Если человеку хочется что-то сказать, что не принесет пользы тому, кому эта речь предназначается, необходимо несколько раз осознанно обдумать нравственность своего поступка. Лучше всего воздерживаться от плохих вестей, необходимо нести людям и всему живому только добро.

Правильная речь

Правильная речь подразделяется на четыре простых составляющих. К ним относятся:

В речи скрыт большой потенциал. Каждое произнесенное нами слово должно подвергаться строгому контролю. Очень важно помнить, что все слова имеют свое значение и нужно произносить только добрые фразы, чтобы достичь восьмеричного пути.

Словами можно поддержать, а можно сильно ранить. Язык очень важный орган в теле человека. Каждая брошенная нами фраза может иметь огромное значение для конкретного человека. Только верно построенная и продуманная речь позволит добиться понятия истины.

Правильное поведение

Наши действия или поведение имеют огромное значение в достижении пути. Они несут свою смысловую нагрузку. В буддизме существует градация, связанная с телом:

Каждое правило основано на определенном запрете, однако эти запреты не касаются добрых поступков. Они должны осуществляться на подсознательном уровне. По мере достижения правильных помыслов, у человека не будет возникать желания совершить злой поступок.

Правильный образ жизни

Для того, чтобы поддерживать свой образ жизни в нужном русле и достичь Восьмеричного пути, нужно соблюдать не только правильные намерения и действия, но и в целом стараться быть добрым человеком и не причинять окружающим зла.

Для того, чтобы вести правильный образ жизни, с точки зрения восьмеричного пути, необходимо придерживаться занятий и профессий, которые не наносят вред окружающим. К запретным профессиям относятся: мясники, охотники, проституция и прочие профессии, которые являются недобрыми и наносят вред людям и всему живому.

Сосредоточение

Восьмеричный путь указывает на то, что необходимо соблюдать сосредоточение с его поддержкой для человека. Сосредотачивая свое внимание на добрых делах и поступках, человек обрекает себя на обретение познания истины и постановке на Восьмеричный путь.

Внимание является основой просветления. Поскольку человек может контролировать свое сосредоточение, он обязан это выполнять, чтобы не наносить вреда себе и окружающим, а лишь делать добрые дела и иметь добрые мысли.

Внимание человека должно быть сосредоточено на добрых делах. Восьмеричный путь подразумевает лишь исполнение хороших поступков усилием воли, осознанных и направленных в доброе русло. Полное осознание своей деятельности ведет к правильному образу жизни и выполнению других истин.

Только сосредоточив свое внимание на чем-либо, человек может полностью контролировать свои поступки, разум и подсознание, что ведет к обретению и осознанию направления Восьмеричного пути

Правильное усилие

С помощью усилий можно осуществить задуманное, достичь своих целей и желаний. Однако, все усилия должны быть верными. Не следует нарушать запреты. Необходимо действовать по законам, которые не противоречат законам Будды.

Мы обязаны поднимать свой разум и находиться в постоянном развитии. Человек — живое существо, которое нуждается в развитии. Усилие делится на четыре категории. Вредное состояние подвергает человека растлению, к недобрым поступкам. Добродетели направляют на познание Восьмеричного пути.

Необходимо избегать даже не проявивших себя недобрых намерений и состояний. В результате усилия можно концентрировать свое внимание и осознанно сохранять контроль над своим разумом, тем самым оберегая себя от вредных поступков и действий.

Если вредные состояния все же возникают, то по мере их обнаружения, можно собственным усилием оставить их. Желая совершенствоваться, каждый человек обретает волю над своим разумом и становится в состоянии контролировать свои эмоции и поведение собственным усилием.

Правильное направление мысли

Направление мысли должно соотноситься к их содержанию. Верная постановка собственных мыслей ведет к верным поступкам и обретению познания и истины. Свободные действия должны обрести способность быть совершенными в добром действии. Все мысли контролируются человеком. Если возникают злые и не хорошие мысли, их необходимо отвергать.

Приветствуются только добрые положительные пожелания и мысли. Человек в силах контролировать свой разум. Только обретая понимание важности своих мыслей, можно прийти к познанию Восьмеричного пути.

Источник

Bookitut.ru

Л.Е.Янгутов ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ УЧЕНИЯ О «СПАСЕНИИ» В КИТАЙСКОМ БУДДИЗМЕ

Учение о «спасении» имело исключительно важное значение для всех буддийских школ и направлений. Оно выступало в качестве динамической части всего буддийского комплекса и обусловливало его постоянную эволюцию. Исходные принципы учения о «спасении» оставались неизменными для всех школ буддизма. Они непосредственно вытекали из исходных посылок буддизма.

Буддизм провозгласил всякую жизнь во всех ее проявлениях страданием. Согласно этому воззрению, каждый индивид подвержен страданию независимо ни от его эмоционального состояния, ни от общественного положения, ни от материального достатка. Страдание — это постоянный атрибут человеческой жизни, более того, это форма существования индивида. Однако подобное существование не является истинным, поскольку страдание противоестественно. Поэтому необходимо избавление от данной формы существования, т. е. от страдания. Следующая основополагающая посылка буддизма утверждает, что страдание имеет причину, которая кроется в привязанности к жизни. Но это ни в коем случае не означает отрицания жизни, ибо последнее противоречило бы учению о перерождениях, имевшему исключительно важное значение для буддистов.[15] По их мнению, привязанность к жизни — результат неведения, допускающего мысль: «Это я, это мое».[16] На самом деле нет такого «Я», которое составляло бы личность как таковую, наделенную эмоциями, чувствами, волей, желаниями. «Я» ложно, т. е. индивид, противопоставляющий себя окружающим его предметам внешнего мира как некую самостоятельную сущность, на самом деле не является таковым. Нет такого субстанционального начала, как «Я». Эту мысль весьма удачно выразил О. О. Розенберг:

«Мы не имеем права обособлять части общего узора и говорить: вот солнце, вот «Я». Нет солнца, нет «Я», в смысле чего-то самостоятельно существующего. Есть лишь узор: «личность, видящая солнце», одна нераздельная картина» [1, с. 21].

Таким образом, объявив страдание необходимым компонентом всякой человеческой жизни, формой существования индивида, буддисты утверждают, что причины страдания кроются в самом индивиде, в его неправильных воззрениях, в его жажде жизни. Поэтому «спасение» фактически сводилось к самоусовершенствованию индивида с целью избавления от собственного «Я». Избавление от собственного «Я» — вот основа основ учения о «спасении». Этот вопрос никогда не оспаривался буддистами. Но что касается конкретных путей и методов избавления от «Я», то здесь их мнения расходились.[17]

Как полагали буддисты, человек в процессе своих бесконечных перерождений настолько вжился в собственное «Я», что не может сразу избавиться от него. Для этого недостаточно лишь дискурсивного знания о том, что ставшие для человека привычными его образ жизни, мысли, чувства, отношения с внешним миром и т. п. основаны на ложном представлении о себе как «я», а потому сами являются ложными. Необходима долгая и упорная работа над собой с целью подавления в себе или же вытравливания из себя различного рода эмоций, чувств, воли, мысли и т. п., порождающих жажду жизни, необходима абсолютная свобода индивида от всего того, что связывает его с земной жизнью. А для этого нужны особые методы и рекомендации. Поэтому «четвертая благородная истина» указывала путь к «спасению» — это так называемый «благородный восьмеричный путь», провозглашающий нравственный идеал «спасения», весьма характерный для раннего буддизма.

«Благородный восьмеричный путь» представлял собой буддийскую мораль. Он включал в себя «правильные взгляды», «правильные стремления», «правильную речь», «правильное поведение», «правильный образ жизни», «правильное стремление», «правильную направленность мысли» и «правильный экстаз» [6, с. 357]. Однако конкретное содержание этой морали показывает, что в буддийском нравственном неизменно присутствует психологическое, и даже в определенной степени доминирует. Нравственные поступки индивида в конечном итоге оцениваются не столько с позиций добра и зла, справедливости и несправедливости, сколько с позиций «омраченности» или «неомраченности» сознания. Дурные деяния осуждаются постольку, поскольку они порождают новые желания и страсти, укрепляют человека в его самомнении и самоутверждении. Что касается хороших поступков, то они становятся таковыми, если «ведут к подчинению страстей и желаний и к искоренению иллюзий» [6, с. 356].

Дальнейшее развитие буддийского учения о «спасении» все более выдвигало на передний план психологические аспекты совершенствования индивида (или даже избавления от «Я»), что ни в коем случае не означало отрицания нравственного. Заострение внимания буддистов на психологических аспектах «спасения» в немалой степени влияло на их метафизические воззрения, развивавшиеся параллельно с их концепцией «спасения».[18]

Буддийское учение о нереальности «я» получило свое логическое продолжение в учении о нереальности внешнего, эмпирического мира. То, что индивид считает своим или же имеющим отношение к его «Я», на самом деле не существует, это иллюзия, порожденная ложным «Я», но которая, в свою очередь, также обусловливает существование ложного «Я», поскольку желание обладать этой иллюзией удерживает сознание его в неведении. Эти воззрения наиболее сильно развились в махаянском ответвлении буддизма. Внешний, эмпирический мир был сведен к составному элементу психической жизни индивида и рассматривался как необходимый компонент страдания. В свою очередь, категория «страдание» все больше рассматривалась в онтологическом аспекте. Онтологизация категории «страдание» заставляла буддистов взглянуть под этим же углом зрения и на природу «спасения». Избавление от иллюзии собственного «Я» стало трактоваться, с одной стороны, как избавление от иллюзии внешнего, эмпирического мира, с другой — как обнаружение истинной сущности, стоящей как за иллюзией «я», так и за иллюзией предметов. Это положение усиливалось махаянским тезисом о тождестве нирваны и сансары,[19] согласно которому между нирваной и сансарой нет ни временных, ни пространственных границ. Индивид, находясь в сансаре, одновременно находится и в нирване. Однако нирвана недоступна ему в силу «омраченности» его сознания, порождающего, как уже отмечалось, иллюзию «я», а вместе с ней иллюзию внешнего мира. Нирвана, таким образом, трактуется как состояние «очищенного» сознания. Суть «спасения» заключается в приведении индивидом своего сознания в качественно новое состояние, когда перед ним отступает иллюзорный (эмпирический) мир и предстает мир истинной реальности. Отсюда нирвана и сансара — это различные уровни психического состояния индивида.

Перенос центра внимания с нравственного на психическое сказался и в том, что путь стремящегося к «спасению», представленный в раннем буддизме «восьмеричным путем», в махаяне был развит в десять бхуми, или ступеней [6, с. 514].

Десять бхуми характеризуют различные уровни психического состояния индивида, движущегося к «спасению». Первая бхуми — это ступень радости, характеризующаяся вступлением на путь истины, на путь «спасения». Вторая — ступень покидания грязи, или очищения, где достигается совершенство в моральном отношении. Третья — ступень понимания: избавление от заблуждений, уничтожение гнева, ненависти, излучение мягкости и терпимости. Четвертая — ступень лучезарности, она предполагает совершенствование приобретенных добродетелей. Пятая — ступень труднопобедимости (непобедимости), это достижение совершенства в сосредоточенном мышлении (самадхи) с целью познать «четыре благородные истины» в их подлинном свете. Шестая — ступень настоящего в будущем, т. е. постижения условностей иллюзорного мира. Здесь достигается совершенство в мудрости (или в интуитивной мудрости), праджне. Седьмая — ступень дальнего пути, где начинает проявляться милосердие ко всем существам, появляется стремление ко всеобщему «спасению». Восьмая — ступень неподвижности, когда все вещи видятся такими, какие они есть на самом деле, т. е. имеющими в своей основе «частицу будды». Затем следует проповедь учения всем живым существам, причем действия проповедующего бескорыстны; это девятая ступень — ступень доброй мудрости.[20] И наконец последняя — ступень облака дхармы. Это есть спасение, другими словами, жизнь в согласии с законами дхармы. Это переживание индивидом своей истинной сущности, постижение абсолютной реальности [6, с. 514].

Махаянисты были едины в мнении о том, что все вещи эмпирического мира нереальны, но в вопросе о самой реальности их позиции расходились. Йогачары считали, что видимые явления, окружающие нас, — это порождения нашего сознания (виджняны). Во внешней природе мы наблюдаем только то, что существует в наших умах. Внутренний опыт отрицать нельзя, как нельзя отрицать и наше сознание. Поэтому то, что существует, — это только виджняна, которая и представляет собой конкретную реальность. Однако необходимо различать скандхавиджняну (индивидуальное сознание), феноменальное следствие кармы, и алаявиджняну, представляющую собой постоянно действующую непрерывную духовную энергию, пронизывающую все. Алаявиджняна по отношению к скандхавиджняне выступает как огромное хранилище сознания. Индивидуальное сознание является частью более полного, целого — алаявиджняны.

«Она постоянная основа бесконечного разнообразия чувств и идей, общая для всех умов. Существует только она одна, индивидуальные продукты сознания представляют собой лишь явления фазы алаи» [6, с. 537–539].

Мадхьямики утверждают, что «внешние объекты, так же как и внутренние состояния, представляют собой пустоту, шунью» [6, с. 553]. Они акцентируют внимание на снятии дуализма субъекта и объекта. Согласно их точке зрения, если ложен объект, то нет основания говорить о реальности субъекта. Однако мадхьямики не сводят внешние объекты, так же как и внутренние состояния, к простому ничто. Пустота как абсолютная, безатрибутная реальность в то же время представляет собой положительное начало, «благодаря шуньяте все становится возможным, без нее ничто в мире невозможно» [6, с. 568]. Суть «спасения» сводилась к видению вещей такими, какие они есть, т. е. в их «таковости». Однако достижение подобного видения невозможно путем дискурсивного познания. В этой связи мадхьямики придавали исключительно важное значение учению о праджне, согласно которому они признавали высшую мудрость, направленную на непосредственное постижение реальности, равнозначной «просветлению».

Противоречия школы йогачаров и мадхьямиков не имели принципиального значения с точки зрения теории «спасения». В том и в другом случае.

«то, что спасается, есть не что иное, как истинно сущее, которое старается избавиться от безначального бывания. Оно проявляется в каждом индивидуальном существе, и каждый индивидуум, спасая себя, в сущности спасает не себя лично, эгоистически, как могло бы показаться, не из мотивов обыденного пессимизма, не для того, чтобы избежать бедствий эмпирического бытия, а для того, чтобы освободиться от самого бытия, как такового: спасая себя, индивидуум тем самым спасает все истинно сущее, частью которого он является сам» [5, с. 260].

Эта идея особенно отчетливо была сформулирована в китайской махаяне. Она восприняла одинаково как идеи йогачаров о том, что все вещи внешнего мира суть продукты мысли, так и идеи мадхьямиков о тождестве субъекта и объекта и сделала попытку синтезировать их.

Избавление человека от ложного «Я» равнозначно тому, что он сливается со своей истинной природой, «природой будды», а через нее ощущает тождественность со всеми индивидами. Это такое состояние, когда стираются различия между всеми, когда большее включает в себя малое, малое включает в себя большее, когда не существует ни прошлого, ни будущего, когда в одном содержится все, во всем одно [7].

Таким образом, цель человеческого существования — в его обнаружении своей тождественности единой «природе будды», заложенной в нем и во всех. Эту тождественность невозможно ни постичь умом, ни выразить словами. Она постигается через интуитивное озарение, т. е. индивид должен непосредственно пережить тождественность с буддой, или же «состояние будды». Однако для этого необходима определенная подготовка индивидуального сознания к такому состоянию, когда достигается «интуитивное озарение».

Психическое переживание состояния просветленности — это, по сути, достижение истины. Иначе говоря, задачи сотериологии совпадают с задачами познания. Этот момент, как и многие положения буддизма, вытекал из исходных посылок буддизма. Так, например, «неведение», согласно «второй благородной истине» буддизма, является главной причиной, порождающей ложное желание. Отсюда, как пишет Радхакришнан,

«неведение и ложное желание — это теоретическая и практическая стороны одного и того же явления. Пустая абстрактная форма ложной воли — это неведение, конкретное осуществление неведения — это ложная воля. В действительной жизни и то и другое — едино» [6, с. 331].

Поэтому избавление от неведения, достижение истины равнозначно избавлению от ложных желаний, т. е. избавлению от страданий. Эти положения, дополненные снятием оппозиции субъекта и объекта, заставляли китайских буддистов отказаться от дискурсивного познания. Оно хотя и не отвергалось полностью, но считалось лишь подготовительным этапом в постижении истины. Истинная сущность должна постигаться интуитивно, непосредственно и внезапно.

Учение о внезапном постижении истины непосредственно исходило из важнейшего постулата китайской махаяны, сформулированного Даошэном (360–434). Он утверждал, что «состояния будды» можно достичь в настоящей жизни, причем внезапно, мгновенно. Для этого не обязательно проходить длинный цикл перерождений. Данный постулат, сыгравший большую роль в формировании школ китайского буддизма, еще дальше оттеснил этические аспекты «спасения», способствовал дальнейшей психологизации религиозной практики буддистов.[21]

Школа хуаянь в своей концепции «спасения» акцентировала внимание на моменте тождества индивидов друг другу. Следовательно, истинное избавление от собственного «Я», согласно учению хуаянь, достигается тогда, когда индивид, созерцая истинную сущность, ощущает свою тождественность не только ей, но и посредством ее всем предметам, всем индивидам внешнего мира. В хуаяньском учении специально были выдвинуты десять пунктов обоснования истинности подобного состояния полной тождественности. Это «десять сокровенных врат», сформулированных тремя патриархами школы хуаянь — Душунем (557–640), Чжиянем (602–668) и Фацзаном (643–712). Основная суть этих «десяти сокровенных врат» сводилась к тому, чтобы проиллюстрировать тождественность и взаимообусловленность абсолютной реальности (истинно сущего) и предметов, явлений эмпирического мира (иллюзорной сущности), включая и «омраченное» ложным «я» сознание; затем на основе взаимообусловленности и тождественности истинно сущего и иллюзорно сущего показать тождественность, взаимообусловленность, взаимозависимость всех предметов эмпирического мира вплоть до мельчайшей пылинки.

Описывая уровни сознания на пути к полному «просветлению», адепты хуаянь различают четыре уровня:

— первый — когда сознание воспринимает предметы внешнего мира в том виде, в каком они предстают ему в сансаре, т. е. через призму ложного «я»;

— второй — когда сознание постигает истинную сущность вне ее многочисленных проявлений;

— третий — когда сознание устанавливает тождественность истинно сущего и иллюзорно сущего;

— четвертый — когда сознание постигает полную тождественность всего сущего. Это непосредственное переживание своей тождественности «природе будды», а через это — тождественности всему [7].

Для непосредственного достижения состояния «спасения» весьма важной считалась практика созерцания. Она широко применялась в таких школах, как тяньтай и чань. В практике созерцания необходимо различать несколько уровней. Один из них — это созерцание как психотренинг, как процесс подготовки индивидуального сознания к «просветлению» и созерцание как непосредственное переживание состояния «просветленности». В школе чань были выработаны различные приемы и методы психотренинга, включающие в себя и такие, как неожиданные и неспровоцированные удары (кулаком, посохом, любым другим предметом), толчки, щипки, окрики, парадоксальные диалоги (вэнь-да), загадки (гун-ань) и т. п. [8, с. 13]. Эти упражнения были направлены на кардинальную ломку обыденных психических структур, с тем чтобы подготовить ученика для восприятия истинной сущности.

Школа тяньтай акцентировала свое внимание на методах чжи и гуань. Чжи определялось основателем школы тяньтай Чжи И как подавление привязанностей к мирской суете, гуань — как правильные действия, прерывающие заблуждения. Оба метода практиковались в неразрывном единстве. Нельзя, практикуя одно, пренебречь другим. По словам Чжи И, они неотделимы друг от друга, подобно паре колес телеги, двум крыльям птицы. Практикование их по отдельности приведет к заблуждениям [9, л. 6а-7а].

Китайский буддизм в разработках путей к «спасению» не замыкался лишь на гносеологии и созерцании. О. О. Розенберг писал:

«Путь деяний, путь философского мышления, путь созерцания, путь веры — вот четыре пути, на которых живое существо движется по направлению к конечной цели» [1, с. 38].

Путь веры принимался не всеми школами буддизма. В Китае он практиковался в школе цзинту. По учению этой школы, достижение нирваны было возможно через поклонение Будде Амитабхе, который, согласно буддийской традиции, дал обет не вступать в нирвану до тех пор, пока не получит возможность помочь всем существам достичь его «чистой земли» (кит. «цзин ту»). «Чистая земля Будды Амитабхи» — это рай, к которому стремятся последователи школы цзинту. Однако рай этот ни в коем случае не равнозначен нирване [1].

Путь деяний — это путь выполнения нравственных обетов, характерный для ранних буддистов. Китайские школы буддизма не отрицали этот путь, но и не считали его исключительным средством «спасения» [1, с. 39]. Чаще всего он рассматривался как начальная стадия «спасения». Например, в указанных выше «десяти ступенях бодхисаттвы» путь нравственных обетов соответствует первым ступеням бодхисаттвы. Китайские буддисты придавали исключительно важное значение этапу подготовки к интуитивному озарению. Более того, в школах тяньтай и хуаянь вся история развития буддизма до китайских школ рассматривалась как история подготовки сознания масс к интуитивному озарению с целью обнаружения в себе «природы будды». Для этого они выдвинули различные классификации школ и направлений буддизма, представив в них историю развития буддизма как единую мировоззренческую систему, изложенную самим Буддой в различные времена. В обеих школах проповеди Будды делятся на пять периодов, причем каждый из них соответствует определенному психологическому уровню слушателей[22].

Таким образом, каждая школа китайского буддизма при разработке непосредственных методов достижения «спасения» шла определенным путем. Школа чань акцентировала свое внимание на практике созерцания, на методах психотренинга и т. п. Школа хуаянь обращала внимание на путь философского мышления, а тяньтай — на разработку методов созерцания и на рациональный момент подготовки психики к «просветлению». Учения этих школ о методах достижения нирваны не противоречили друг другу. Более того, в вопросе о непосредственном достижении нирваны они были едины.

Нирвана во всех трех школах трактовалась как переживание состояния заложенной внутри каждого индивида «природы будды», а отсюда причастности и тождественности не только самому Будде, но и всему сущему.

Источник