юля король спасла детей на сямозере
«Некоторые возненавидели меня». Юля Король рассказала о своей жизни после трагедии на Сямозере
В июне 2016 года Юля Король спасла нескольких сверстников из лагеря ООО «Парк-отель «Сямозеро», которые тонули во время шторма на озере. Она рассказала журналистам «АиФ» о своей жизни после трагедии в Карелии.
Проблемы в школе
«В этом году Юлю выбрали старостой, — рассказала ее бабушка. — В классе её все поддерживают и уважают».
Юля меняется в лице и, пока бабушка не слышит разговор с журналистом, вздыхает:
«На самом деле некоторые после Сямозера возненавидели меня, хотя их там и не было. Например, на этой неделе мой одноклассник сказал: „Чтоб ты сдохла! И хорошо, что все дети, которые у тебя там погибли в Карелии, тоже сдохли!“ Он извинился только вчера, и то только после того, как я рассказала о случившемся учителю и психологу. Он со второго класса меня задирает, но раньше он не знал о моём больном месте, а после Карелии знает и каждый раз пытается уколоть».
По этой же причине девочка удалила свои аккаунты из соцсетей.
«В течение нескольких месяцев, особенно в самый острый период, ей постоянно приходили сообщения из разных городов страны. Писали очень много гадостей, обвиняли её или просто злорадствовали, — уточняет бабушка. — А она девочка ответственная, старалась всем ответить, что-то объяснить. Но в итоге поняла, что больше не может, и уже два года не появляется в Интернете».
О страхах
«А мы наконец стали снова ходить в бассейн, — рассказала Юля. — Правда, я теперь не могу на спине плавать, захлёбываться начинаю. Это после Карелии у меня паника, я тону, хотя с плаванием на животе проблем нет».
На письменном столе у нее стоят фото и икона Богородицы. На фото — Юля с наградами после спасения детей на озере. А на иконе браслет — точь-в-точь такой же, как и на руке девочки.
«Этот браслет я боюсь потерять, он мой талисман. Мне кажется, именно он спас мне жизнь в Карелии. На нём изображён Бог, и я очень боялась, что он спадёт с руки. Как только он соскальзывал, я начинала тонуть, но подхватывала его — и выплывала. Попросила бабушку купить мне такой же, а тот я больше не надену, буду хранить», — сказала она.
«Сегодня я видела его мертвым, это было страшно!» Спустя неделю после трагедии на Сямозере выжившие дети рассказали шокирующие подробности
Спустя неделю после трагедии на Сямозере «Первый канал» показал большой репортаж, посвященный трагедии. Журналисты попытались разобраться, почему «лагерь смерти» так и не был закрыт, несмотря на многочисленные жалобы, и что могло привести к такому жуткому исходу. Выступили в репортаже и наши чиновники. И, честно говоря, осадок от их интервью остался неприятный: создается впечатление, что те сознательно стараются вывести себя из-под удара и выйти сухими из воды: мол, сделали все, что смогли, но лагерь все равно по каким-то неведомым причинам продолжал работать.
Такое ощущение, что виноватыми в этой истории останутся только непосредственные руководители лагеря и инструкторы. А об ответственности региональных властей — ни слова, хотя губернатор Карелии признался, что на лагерь было подано 162 (!) иска. Возникает вполне логичный вопрос: как при таком количестве жалоб лагерь продолжал работать, и куда смотрели наши карельские чиновники и власти?
Вот полный текст репортажа:
«Неделя прошла под знаком беды — обсуждали, переживали, расследовали — все о трагедии на Сямозере в Карелии. Страшные, шокирующие подробности рассказывали выжившие дети — как живые держали за руки мертвых, дожидаясь спасения. Как подростки умирали от холода на берегу, так и не дождавшись. Как один из взрослых спасся и грелся у костра, забыв о детях. Как дозвонившемуся до спасительной земли мальчику, самому маленькому в отряде, не поверили: женщина-медик, которой он плакал в трубку, решила, что это розыгрыш и просто ушла спать. Этот мальчик теперь – в списке погибших. В списке арестованных по делу уже трое: директор лагеря, ее заместитель и начальник Роспотребнадзора республики.
И это — страшная история обо всем — равнодушии, безнаказанности, коррупции, жадности и цинизме взрослых, которым поручено защищать детей. Ведь есть документы, где черным по белому: лагерь не имеет права организовывать походы. Есть сотни жалоб: это не лагерь, это бардак. Есть слова директора лагеря Решетовой: «Я ничего не знала о походе». Этим занимаются следователи. Родители оплакивают тех, кто не вернулся, и пытаются вернуть к жизни тех, кто все это пережил. В лагерях по всей России — проверки.
«Ему 11 лет, ему до сих пор не исполнилось 12, ему уже никогда не исполнится 12», — говорит отец погибшего мальчика Игорь Заслонов.
Горе родителей и ужас детей, переживших то, что и не каждому взрослому под силу.
«Мы его называли просто Фома, он Фомин Игорь, и просто дружили с ним, и мы попали в один отряд второй раз. Сегодня я видела его мертвым, его загримировали, это было страшно», — рассказывает Юлия Савельева.
Юля говорит почти без интонации — только что тринадцатилетняя девочка вернулась с похорон друга. В тот день на озере ей, можно сказать, повезло — она оказалась в надувном рафте, который штормом прибило к острову.
«Было страшно тогда, когда мы вылезли из рафта, и просто я стояла и не могла пошевельнуться. Я шла босиком, у меня все намокло, я искала кроссовки», — вспоминает Юлия.
Замерзая на ветру и пытаясь развести костер, ребята еще не знали, что случилось с теми, кто был на двух каноэ — из виду их давно потеряли, потом пропала и связь. На тренировках никто не рассказывал, как с виду спокойное Сямозеро может оказаться таким опасным.
Карельские озера не зря называют коварными — погода здесь может измениться в считанные минуты, волны доходят до двух с лишним метров. Это серьезное испытание даже для морского баркаса, чего уж говорить о каноэ, которое и на спокойной воде легко переворачивается.
Волны в тот день были такими, что даже крепкая деревянная лодка едва держалась на плаву. «Была опасность, что ее просто разобьет о волны», — говорит инструктор турбазы Андрей Севериков.
Андрей — инструктор соседней турбазы, он был одним из первых, кто вышел на поиски детей. Вряд ли он когда-нибудь забудет тот момент, когда увидел первую группу. «Яркий цвет на острове. Потом оказалось, что это пять детей. Они завернулись в пленку, чтоб теплее было. И вот они кучей спали», — рассказывает Андрей.
На разных островах Андрей нашел 11 выживших. На берегу, пока ждали врачей и спасателей, им помогали как могли — отвели в баню и накормили. Взрослые до сих пор в шоке от детских рассказов.
«Одна девочка сказала, что в полпятого вечера они перевернулись, 18 числа, и лично она четыре часа провела в воде, не могла справиться с этим ветром, со стихией, и через четыре часа ей удалось выйти на землю. Им пришлось переночевать еще целую ночь и достаточно большую часть утра», — рассказывает директор турбазы Наталья Столярова.
Почти сутки их никто не искал — ответ на вопрос «почему?» появился на следующий день. Как считают следователи, директор лагеря Елена Решетова не хотела поднимать шум, а ее заместитель Вадим Виноградов ждал указаний начальства. Оба сейчас под арестом. Кто первым позвонил спасателям, до сих пор неизвестно — или сотрудники турбазы с другого берега озера, или жители деревни Кудама, куда в один из домов постучалась двенадцатилетняя Юля Король, она сама смогла добраться до берега.
«Если бы не она, нас бы только 20 числа искали, потому что директор ни МЧС, никому не говорил, что дети отплыли и не могут вернуться в лагерь», — говорит Александр Браун.
Своим спасением, уверен Саша, он обязан Юле. Сейчас девочка в больнице. На этой неделе ее навещал мэр Москвы. Вспоминать об этом походе Юле сейчас очень тяжело, но Саше она успела рассказать, как спасала других.
«Она взяла ребенка на воде, принесла на сушу, положила. Он ей сказал «спасибо» и погиб», — передает Александр рассказ Юли.
Почему эта девочка и другие дети оказались один на один со смертью — вопрос, на который теперь пытаются ответить десятки взрослых. И ответы иногда попросту ставят в тупик. Уже через пару дней после трагедии выяснилось: сотрудники лагеря вообще не имели права организовывать походы.
«Вся походная деятельность была запрещена; черным по белому в документах написано: только исключительно в стационарных условиях. Поэтому не рассматривался никоим образом вопрос ни палаточных лагерей, ни сплавных средств, на которых сплавляются дети и так далее», — говорит Уполномоченный по правам ребенка в Республике Карелия Оксана Старшова.
Но это — на бумаге. В реальности существование палаточного лагеря на территории Парк-Отеля «Сямозеро» было залогом успеха бизнеса и, как выясняется, не один год.
Отдыхавший в лагере в 2015 году Егор рассказал: «Мы не могли просто так остаться в лагере в домиках, потому что просто не хватало места. Было слишком много детей, и кто-то обязательно должен быть в палатках, в походе».
Вот так и получилось: шторм на озере походу не помеха. Отказаться не могли ни дети, ни вожатые, самому старшему из которых исполнилось 19 лет. Все — студенты педколледжа. В лагере они проходили практику. Из года в год правила не менялись.
Это был приказ, а если отказаться, отчислят, рассказывают вожатые. «Нас даже предупреждали, что если вы сбежите из лагеря или еще что, из колледжа просто отчислят, и все. У нас выбора не было — нужно ехать, и все», — рассказывает один из вожатых.
Не было выбора и в день трагедии. Дети, которым удалось спастись, теперь боятся, что вожатые окажутся крайними.
«Вожатые спасали детей как могли. Люда, это вожатая нашего отряда, она была в каноэ, она плыла четыре часа и тащила за собой девочку, у которой были проблемы с сердцем. Валера, вожатый, он тащил на себе шесть человек, и просто он был в таком шоке, когда мы его увидели», — вспоминает Юлия Савельева.
«На данный момент в нашей стране нет понятия, нет профессии «детский инструктор», нет профессии «инструктор по туризму», нет профстандарта к этой профессии и нет утвержденных программ обучения этой профессии», — подчеркивает путешественник, член координационного совета по детскому туризму при правительстве России Матвей Шпаро.
В руках у Матвея Шпаро 300 страниц инструкций, по ним уже много лет работает его лагерь — тоже в Карелии. Безопасность здесь на первом месте. Секрет активного отдыха без происшествий, говорит путешественник, в ответственности организаторов. И тех, кто именно так подходит к делу, в стране немало.
Подготовка недельной смены на турбазе в Ярославской области заняла не один месяц. Ребята занимались в специальных кружках, а взрослые собирали документы, договаривались с МЧС и медиками. Лагерь прошел обязательную проверку Роспотребнадзора — и так из года в год. С детьми работают опытные инструкторы, и просто так на воде никто оказаться не может.
«Набираю новичков в четвертом классе; год проходит, чтобы научить элементарным правилам безопасности, элементарным навыкам; в первый год о воде речи даже не идет», — рассказывает заслуженный путешественник России, КМС по водному туризму Сергей Хренов.
Четкие инструкции по безопасности детского отдыха обязательны для исполнения лишь в образовательных или спортивных учреждениях. А большинство частных лагерей юридически такими не являются, а, значит, по закону и предъявить что-либо сложно. Во многом поэтому, несмотря на все нарушения, закрыть Парк-Отель «Сямозеро» карельские власти так и не смогли.
«За три года было рассмотрено 162 судебных дела по претензиям нашим к этому лагерю и по нежеланию признавать эти претензии. Они по каждому поводу и без повода судились. И прокуратура пыталась закрывать, наши надзорные органы пытались закрывать, но, к сожалению, пробелы в законодательстве не позволяют однозначно и быстро это решать; они зубастые, они обороняли свой бизнес и защищали в судах», — поясняет глава Республики Карелия Александр Худилайнен.
В Парк-Отеле «Сямозеро» отдыхали в основном школьники из Москвы, по социальным путевкам. Контракт столичные власти подписали по результатам тендера. И здесь тоже проблема: выигрывает тот, кто предлагает меньшую цену, а проверить соответствие заявленных условий реальным — задача трудновыполнимая.
Министр правительства Москвы Владимир Петросян предлагает «вернуться к лицензированию этой деятельности, к стандартизации этой работы». «Тогда легко будет их проверять. Для того, чтобы дать разрешение, они должны будут соответствовать всем тем параметрам, которые будут прописаны в лицензии или в стандарте», — поясняет Владимир Петросян.
После трагедии проверки начались по всей стране — в Карелии, конечно, особо пристрастные. В итоге власти эвакуировали детей из лагеря «Золото Белого моря» — там комиссия нашла немало нарушений. Хотя школьники и их родители отдыхом были довольны и считают решение перестраховкой.
Тело последнего участника смертельного похода на Сямозере спасатели подняли из воды вчера. Тринадцатилетнего мальчика искали почти неделю и до самого конца надеялись найти живым. И не решались говорить вслух, как быстро таяла эта надежда.
«Мечтаю прорыдаться, но не могу» Пять лет назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители винят в трагедии?
Р овно пять лет назад, 18 июня 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном лагере по бесплатным путевкам. Подробности этой трагедии потрясли страну — 47 беззащитных детей часами в одиночку боролись за жизнь посреди огромного штормящего озера. К смерти школьников привела целая череда преступных решений взрослых. Изнурительные суды тянутся до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный корреспондент «Ленты.ру» Сергей Лютых поговорил с выжившими и семьями тех, кто не смог пережить те дни.
«Я помню, как прочел заключение о смерти моего ребенка. Там было написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит отец Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях пятилетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении было написано, что в легких и в желудке воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»
Заслонов спросил об этом следователя примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал дополнительную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, случилось то, что называют сухим утоплением — оно происходит из-за сильного спазма в горле. В таком случае человек может погибнуть уже после того, как его вытащат из воды на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной смерти его сына было переохлаждение. «К моменту потери сознания острая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно этот мальчик Сева — единственный, кто сумел позвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В этот момент сотрудники МЧС проводили учения всего в 100 километрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по телефону человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В итоге полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбы посреди объятого штормом огромного озера, где ветер и волны срывали с них одежду. Тонули в воде, температура которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из участниц похода — 12-летняя Юлия Король совершила невероятное для своего возраста. Она раз за разом возвращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом эта маленькая девочка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую усталость и часы, проведенные в ледяной воде, ей удалось проплыть несколько километров до побережья и добраться до небольшого хутора Кудама, в дом семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным жителям спасать детей до приезда специалистов.
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно было быть вообще. Как утверждало в суде гособвинение, лагерь получил санитарно-эпидемиологическое заключение Роспотребнадзора, согласно которому администрации не разрешалось «проведение детских специализированных программ с походами». Однако этот документ не носил обязательного характера.
Но были и другие веские причины, которые указывали на невозможность прогулки по озеру. В диаметре оно сравнимо с морским заливом, а в лагере при этом не было спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 июня в районе Сямозера ожидались ливни и ветер с порывами до 20 метров в секунду (72 километра в час). Однозначно это предвещало шторм.
Однако это не остановило директора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала распоряжение вести детей из отряда «Поморы», позвонив из Москвы своему заместителю Вадиму Виноградову. Тот, будто офицер на войне, передал команду студентам педколледжа Валерию Круподерщикову и Павлу Ильину, которые проходили практику в лагере в качестве инструкторов по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к выполнению задания: взяли спасательные жилеты для взрослых и стали надевать их на детей, пытаясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их мнения никто не спрашивал. 17 июня «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему сели в два пластиковых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое взрослых — в надувной рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали студентка педколледжа Людмила Васильева и учащаяся колледжа культуры и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было уехать в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.
У этого человека был последний шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на герметичных отсеках, которые дают судну плавучесть в аварийной ситуации, когда через борт начинает попадать вода.
Но Виноградов решает повести детей вглубь озера — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без аварийных баков, а предпочел наиболее безопасный в шторм надувной рафт.
Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро сносить ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда неправильных решений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и знавший о проблеме с аварийными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, должен был вызвать спасателей, но сказал в ответ: «Справимся сами», — рассказал «Ленте.ру» его адвокат Дмитрий Маслов. — В силу возраста (Круподерщикову было 19 лет — прим. «Ленты.ру») мой подзащитный не мог должным образом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что имел в виду под «справимся сами» заместитель директора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не обращаться в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по телефону человека отказаться от спасения детей перед лицом непосредственной угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять лет изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие сотрудники лагеря не вызвали спасателей? — недоумевает Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер телефона будет передан полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта запись стала доказательством вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской больницы Ирины Щербаковой. Она даже не стала регистрировать этот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до острова Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия спасателей на следующий день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом положении оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на плаву надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в ледяной воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: «Плывите, суки! Иначе все сдохнете», — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы помочь детям».
По ее убеждению, Круподерщиков лично виновен в гибели двоих: ее сына Жени и девочки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему сыну было 13 лет. Маленький и худенький ребенок. На нем был жилет 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно мешали детям плыть к спасительному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в последующем способности совершать активные действия», — так это описывала в суде представитель прокуратуры.
«У детей дикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девочек потерял сознание от страха. Дезориентация была полнейшая, — рассказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словам Романовой, выбрались из воды те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову пыталась помочь Ксюша Родионова. Она была одной из самых старших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девочек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не двигались из-за огромных жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 метров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та толкала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу ударило волной о камни, из-за чего девочка получила сильные травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными камнями получили многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, начальница лагеря. И говорит: «Наташа, у меня там что-то группа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?»» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, хозяйка расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озере очень сильная волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный егерь Андрей Севериков и работник базы Столяровых Владимир Дорофеев отправились туда, куда указала девочка, — эту цепочку островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они вывезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в баню сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с ногами от переохлаждения случилось».
По словам Натальи, девятнадцатилетний инструктор нес самую маленькую девочку на себе, так как она совсем не могла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место сотрудники МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — продолжали искать на земле, под водой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро начиналось с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я знала о штормовом предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днем 19 июня телевизор, сказала мне: «Мама, там трагедия на озере», — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как наш ребенок находится в лагере», — вспоминает мама Жени.
Валентина Романова даже мысли не допускала, что директор лагеря позволит себе выпустить детей в поход после штормового предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группе туристов, и уехала в больницу, где лежал ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот момент мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в списке живых»
Романова не могла поверить в происходящее и успокаивала старшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думать об этом. Наш будет живой! Он не может погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда велись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, заставляли ее есть и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и писали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета сельского поселения Эссойла, на территории которого находился лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и запустил в воду 14 бумажных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На следующий день сына нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но врачи и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо следователя с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы опознали ребенка по тесту ДНК.
«В лагере царит абсолютный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в ноябре 2007 года. Для него взяли в аренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными спальными корпусами площадью 350 квадратных метров каждый, административным зданием с медблоком, гостиницей на десять двухместных номеров, отдельно стоящей столовой и небольшим гостевым домиком.
Еще у базы были свои лодочная станция, песчаный пляж, игровые площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс был рассчитан на размещение 184 человек. Между тем в первой смене, которая длилась с 3 по 23 июня 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года бил тревогу Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не хотели пропускать местные сотрудники, он увидел туристические палатки, в том числе большие, в которых стояли двухъярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в этих палатках, располагалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 июля 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезли на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказываются говорить название острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось особой туристической направленностью отдыха. Лагерь даже имел специфическое название «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сети легко можно найти негативные комментарии, в которых подробно расписаны проблемы лагеря.
«Царит абсолютный хаос (если не использовать более точное бранное слово на «б»): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, последние палатки ставили поздно вечером в день заезда, — рассказывает пользователь под ником LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо сидят в своих палатках, либо где-то курят. Дети курят непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на деревянный настил (!) Ночью у одной из девочек загорелся прожженный сигаретой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же сообщении говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дорогое для таких людей — это деньги»
После трагедии в 2016 году под следствие в Карелии попали директор лагеря Елена Решетова, ее заместитель Вадим Виноградов, числившиеся инструкторами студенты Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава регионального управления Роспотребнадзора Анатолий Коваленко, а также исполняющая обязанности руководителя этого управления Людмила Котович.
В Москве — заместитель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и начальник управления по организации работы с семьями Елена Семкина.
«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их должно быть еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — рассказывает Валентина Романова. — Там должно было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее поколение руководителей заниматься своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в марте 2019 года приговорили к 9,5 годам колонии общего режима за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).
«9 лет за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким жизнерадостным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое дорогое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и наказывать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в нашу пользу даже, а в государственную», — добавила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 миллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в апреле 2017 года к трем годам лишения свободы в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее дочери не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда. К слову, женщина осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней мере в юридическом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все документы о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно нужна подготовка, потому что позвонить может человек, который не способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от диспетчера службы такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.
По его словам, главная проблема была именно в том, что сын позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звонок переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди получили бюджет на то, чтобы создать службу по приему звонков, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен отец Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за обязанности приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов ездил в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее больнице гражданские иски.
«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесли генералы МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка сетует на то, что заседания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания процесса столичные чиновницы могут избежать наказания по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его судили по двум статьям: об оказании услуг, не отвечавшим требованиям безопасности (статья 238) и об оставлении в опасности (статья 125). Признали виновным только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих карельских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует оправдательные приговоры.
«Прокуратура подала апелляционную жалобу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — кассационную жалобу, и суд вновь оставил в силе оправдательный приговор. После чего они обратились в Верховный суд России, и там уже решили вернуть дело на новое рассмотрение в суде первой инстанции», — говорит адвокат Дмитрий Маслов.
Сейчас разбирательство находится на стадии судебного следствия, то есть вновь изучаются доказательства вины и невиновности Круподерщикова. Позиция защиты заключается в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответствующего образования. Он был студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг инструктора и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: «Иди туда и делай это». Он слушался», — рассказывает адвокат.
Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий был слишком юн, чтобы ослушаться лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет оправдательный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.
2 июля в Верховном суде Карелии состоится новое разбирательство в отношении недавно оправданных судом сотрудников Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что прямой причинно-следственной связи с гибелью детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие «чудеса» в лагере, то все могло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в первую годовщину после трагедии, 18 июня 2017 года, сотрудники МЧС возлагали венок на озеро и поднялся шторм. Их лодки тоже стали захлестывать волны. И Валентину поразила простая мысль.
«Вы же знаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обращен ко всем местным чиновникам.