какой император был в 1812
Император Рыцарь (Imperator Eques). Отечественная война 1812 года и император Александр I
Доброго времени суток, дорогие друзья!
В преддверии публикации главы об участии Наследника цесаревича Николая Павловича в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах русской армии 1813-1815 годов размещаю статью о политике императора Александра I и формировании идеи Отечественной войны в ходе военных действий. Статья подготовлена на основании ряда исторических источников, но в целях экономии времени и дабы не перегружать статью постраничные ссылки на данные источники не приводятся. Для визуализации событий и личностей в статье приведены иллюстрации и карты.
Отечественная война 1812 года и император Александр I
«Император Александр I с Великими князьями»
Император Александр I понимал неотвратимость войны с могущественной Францией. Беседуя с французским послом в Петербурге Арманом де Каленкуром, он говорил: «Если император Наполеон начнет против меня войну, возможно и даже вероятно, что он нас победит, если мы примем бой, но это победа не принесет ему мира. Испанцев нередко разбивали в бою, но они не были ни побеждены, ни покорены. Однако они находятся от Парижа не так далеко, как мы, у них нет ни нашего климата, ни наших ресурсов. Мы постоим за себя. У нас большие пространства, и мы сохраняем хорошо организованную армию. Даже победителя можно заставить согласиться на мир… если военная судьба мне не улыбнется, я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свою территорию и подпишу в своей столице соглашение, которое все равно будет только временной передышкой…». В апреле 1812 года император убыл к войскам, находящимся в Вильно.
Вечером 11 (23) июня 1812 года разъезд Лейб-гвардии Казачьего полка в трёх верстах вверх по реке Неман, неподалёку от Ковно, заметил подозрительное движение на противоположном берегу. Когда совсем стемнело, через реку с возвышенного и лесистого берега на русский берег на лодках и паромах переправилась рота французских сапёров, произошла первая перестрелка. После полуночи 12 (24) июня 1812 года по четырём наведённым выше Ковно мостам началась переправа французских войск через пограничный Неман.
Мазуровский Виктор Викентьевич «Переход армии Наполеона через Неман»
В 6 часов утра 12 (24) июня 1812 года авангард французских войск вошёл в российскую крепость Ковно. Началась Отечественная война (Отечественная война 1812 года, во французской историографии – Русская кампания 1812 года (франц. Campagne de Russie 1812) – война между Российской и Французской империями на территории России 12 (24) июня – 14 (26) декабря 1812 года. Итогом войны стала победа России и почти полное уничтожение армии Наполеона). «Великая армия» Наполеона насчитывала свыше 440 тысяч человек и имела второй эшелон, в котором было 170 тысяч человек. «Великая армия» включала в свой состав войска всех покоренных Наполеоном стран Западной Европы (французские войска составляли лишь половину ее численности). Ей противостояли три далеко отстоящие друг от друга русские армии общей численностью 220 тысяч человек. Первоначально против Наполеона действовали только две из них – 1-я, под командованием генерала от инфантерии Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, прикрывавшая петербургское направление, и 2-я, под командованием генерала от инфантерии Петра Ивановича Багратиона, сосредоточенная на московском направлении. 3-я армия генерала от кавалерии Александра Петровича Тормасова прикрывала юго-западные границы России и начала военные действия уже в конце войны.
Александр Семёнович Шишков
Не рассчитывая в одиночку убедить царя покинуть армию, он обратился за поддержкой к министру полиции А.Д. Балашову и А.А. Аракчееву, после чего в коллективном письме к царю от 30 июня 1812 года подробно аргументировал свою позицию. Необходимость отъезда Александра в столицу в письме в первую очередь объяснялась военной обстановкой. Присутствие царя сковывало действия командующего 1-й армией М.Б. Барклая де Толли перед лицом наступающего противника: «Государь Император, находясь при войсках, не предводительствует ими, но предоставляет начальство над оными военному Министру, который хотя и называется Главнокомандующим, но в присутствии Его Величества не берет на себя в полной силе быть таковым с полною ответственностию». Но главным А.С. Шишков считал присутствие императора в Санкт-Петербурге: «Государь и отечество есть глава и тело: едино без другого не может быть ни здраво, ни цело, ни благополучно». Поэтому «самая внутренность Государства, лишенная присутствия Государя Своего и не видя никаких оборонительных в ней приуготовлений, сочтет себя как бы оставленною и впадет в уныние и расстройство, тогда, когда бы, видя с собою Монарха Своего, она имела сугубую надежду: первое на войски, второе на внутренние силы, которые, без всякого сомнения, мгновенно составятся окрест Главы Отечества, Царя».
Алексей Андреевич Аракчеев
Главный идеолог Отечественной войны Шишков с самого начал стремится представить войну не как столкновение двух армий или двух государей. Во французах он видел не только военную, но культурную угрозу для всего русского народа, поэтому и война с ними это не сугубо военное, но и общенародное дело. И царь должен стоять во главе всей нации, а не только ее армии. Он должен быть символом национального единства наряду с такими общенародными ценностями, как вера и Отечество. Через них и должна в первую очередь выражаться идея Отечественной войны. Царь не воин, а народный вождь. Это давало Александру возможность обрести для себя новую роль, когда стало ясно, что роль полководца он сыграть не сможет.
Александр Дмитриевич Балашов
13 (25) июня 1812 года император Александр предпринял последнюю попытку предотвратить кровопролитную войну и направил с собственноручным письмом к Наполеону министра полиции генерал-адъютанта А.Д. Балашова. Вместе с тем государь поручил ему подтвердить Наполеону еще словестно, что если он намерен вступить в переговоры, то они могут начаться сейчас с одним, но непременным условием, то есть чтобы армии его отошли за границу, в противном случае император давал слово, что, пока хоть один вооруженный француз будет находиться в России, он не скажет и не выслушает ни одного слова о мире. Александр заметил еще Балашову: «Хотя, впрочем, между нами сказать, я и не ожидаю от сей присылки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что починаем ее не мы». Пока, все армии были целы, все солдаты живы, и генералы занимали свои места не на поле боя, а в своих военных частях. Но все приготовления к войне были сделаны, и миссии переговорщиков ничего не давали, не было уже возможности сохранить армии, земли. Наполеон стремился как можно быстрее начать свое главное генеральное сражение.
Балашов, как пишет Евгений Тарле, «уже на рассвете прибыл к аванпостам французской армии в местечко Россиены. Французские гусары проводили его сначала к Мюрату, а потом к Даву, который весьма грубо, невзирая на протест, отнял у Балашова письмо Александра и послал его с ординарцем к Наполеону». На другой день Балашову, в расположении французской армии, было объявлено, чтобы он передвигался вместе с корпусом Даву к Вильне. Принят же Балашов был императором Наполеоном лишь после того, как французская армия вошла в Вильно, и аудиенция состоялась в том же помещении, в котором ранее находился император Александр. Все было сделано так, чтобы показать, что без всяких сражений Наполеон занял не только земли Российской империи, но и кабинет самого императора Александра. «Только 17 (29) июня, Балашов попал, таким образом, в Вильну, а на другой день, 30 июня, к нему пришел камергер Наполеона граф Тюренн, и Балашов явился в императорский кабинет. «Кабинет сей был та самая комната, из которой пять дней тому назад император Александр I изволил меня отправить» – продолжает Тарле.
Тем временем, через четыре дня после вторжения в Россию 16 (28) июня 1812 года французские войска заняли Вильно. 26 июня (8 июля) они вошли в Минск.
Встреч с Наполеоном у Балашова в один день, 18 (30) июня 1812 года, было две. «Мне жаль, что у императора Александра дурные советники, – так начал Наполеон. – Чего ждет он от этой войны? Я уже овладел одной из его прекрасных провинций, даже еще не сделав ни одного выстрела и не зная, ни он, ни я, почему мы идем воевать». Конечно, победы Наполеона, которые предшествовали 1812 году, заставляли французские войска стремиться к бою, и как можно быстрее хотели, чтобы произошло генеральное сражение. Да и войска армии Наполеона были огромны. «Я сделал большие приготовления, и у меня в три раза больше сил, чем у вас. Я знаю так же, как и вы сами, может быть, даже лучше, чем вы, сколько у вас войск. У вас пехоты 120 тысяч человек, а кавалерии от 60 до 70 тысяч. Словом, в общем меньше 200 тысяч. У меня втрое больше». Дальше Наполеон плохо скрыл свое раздражение по поводу отступления Барклая от Вильны. Ему хотелось, чтобы Барклай оставался на месте, а он бы мог разгромить его немедленно, и это бы очень устроило Наполеона. «Я не знаю Барклая де Толли, но, судя по началу кампании, я должен думать, что у него военного таланта немного. Никогда ни одна из ваших войн не начиналась при таком беспорядке», приводит слова Наполеона Тарле. Вспомнил Наполеон и Аустерлицкое сражение. Об успехах в этой кампании Наполеон высказался так: «Со времени Петра I, с того времени, как Россия – европейская держава, никогда враг не проникал в ваши пределы, а вот я в Вильне, я завоевал целую провинцию без боя. Уж хотя бы из уважения к вашему императору, который два месяца жил в Вильне со своей главной квартирой, вы должны были бы ее защищать! Чем вы хотите воодушевить ваши армии, или, скорее, каков уже теперь их дух? Я знаю, о чем они думали, идя на Аустерлицкую кампанию, они считали себя непобедимыми. Но теперь они наперед уверены, что они будут побеждены моими войсками». Но Балашов, несмотря на все претензии и упреки, высказанные императором Наполеоном, все же говорит о том, что эта война для французской армии будет тяжёлым испытание, и результат может быть совсем не тем, на который надеется император Наполеон. Балашов, возражая, сказал: «Так как ваше величество разрешает мне говорить об этом предмете, я осмеливаюсь решительно предсказать, что страшную войну предпринимаете вы, государь!». Раздражение началом войны, и отступление русской армии без боя, все заставляет Наполеона вспоминать все новые и новые претензии к императору Александру. Имея от своих шпионов самую детальную информацию, говорит Наполеон и о сановниках Александра, о всех придворных интригах Петербурга и Павловска. Наполеон высказался и о самом императоре Александре: «После того как он был побит при Аустерлице, после того как он был побит под Фридландом, – одним словом, после двух несчастных войн, – он получает Финляндию, Молдавию, Валахию, Белосток и Тарнополь, и он еще недоволен…». Не были забыты в разговоре и союзники России в войне против Наполеона: «Англия не даст денег России, у нее самой денег нет. Швеция и Турция при удобном случае все-таки еще нападут на Россию». Вспоминает Наполеон и остальных генералов русской армии: «Генералов хороших у России нет, кроме одного Багратиона. Беннигсен не годится: как он себя вел под Эйлау, под Фридландом! Я слышу, что император Александр сам становится во главе командования армиями? Зачем это? Он, значит, приготовил для себя ответственность за поражение. Война – это мое ремесло, я к ней привык. Для него это не то же самое. Он – император по праву своего рождения; он должен царствовать и назначить генерала для командования». На этом аудиенция закончилась. Балашов вернулся и доложил Александру о разговоре с Наполеоном.
Почти сразу же по вторжении Наполеона в Россию наследный принц Швеции и бывший наполеоновский маршал Жан Батист Бернадот в письме к Александру, предлагая вооружить местных жителей «по примеру испанцев», писал, что, если даже придется отступать, «Ваше Величество одним только желанием легко может восполнить потери посреди своей империи, окруженный подданными, которые Вас любят и которые только и стремятся к тому, чтобы обеспечить Ваше счастье и Вашу славу, в то время как император Наполеон удален от своего государства и ненавидим всеми народами, которые он подчинил своему ярму и которые видят в нем только предвестника разрушения». Отвечая на это письмо, Александр полностью соглашался с ролью лидера нации: «Решившись продолжать войну до конца, я должен думать о создании новых военных резервов. Для этой цели мое присутствие внутри империи необходимо для того, чтобы электризовать умы и заставить их принести новые жертвы».
Разгадав замысел Наполеона разобщить русские первую и вторую армии и разгромить их поодиночке, русское командование начало планомерный отвод их для соединения. Вместо поэтапного расчленения противника французские войска были вынуждены двигаться за ускользающими русскими армиями, растягивая коммуникации и теряя превосходство в силах. Отступая, русские войска вели арьергардные бои.
9 (21) июля 1812 года Александр I писал М.Б. Барклаю де Толли: «Я решился издать манифест, чтобы при дальнейшем вторжении неприятелей воззвать народ к истреблению их всеми возможными средствами и почитать это таким делом, которое предписывает сама вера». За этим последовало два манифеста, подготовленных Государственным секретарем А.С. Шишковым: воззвание к Москве и манифест о всеобщем ополчении. В них уже содержались основные положения Отечественной войны. В обращении к москвичам говорилось: «И так да распространится в сердцах знаменитого Дворянства Нашего и во всех прочих сословиях дух той праведной брани, какую благословляет Бог и православная наша церковь; да составит и ныне сие общее рвение и усердие новыя силы, и да умножится оныя, начиная с Москвы, во всей обширной России!» и далее определено место царя в этой войне: «Мы не умедлим Сами встать посреди народа своего в сей Столице и в других Государства Нашего местах».
Идея Отечественной войны, предложенная А.С. Шишковым, начала обретать реальные очертания во время его пребывания императора Александра I в Москве 11-18 (23-30) июля 1812 года. Как вспоминал государственный деятель, поэт П.А. Вяземский, «с приезда государя в Москву война приняла характер Отечественной войны». Мемуарист имеет в виду встречу царя с дворянством и купечеством в Слободском дворце, когда «все было решено, все было готово, чтобы на деле оправдать веру царя в великодушное и неограниченное самопожертвование».
Для того чтобы оценить значение этого события, необходимо учесть, что, во-первых, позади был длительный период крайней непопулярности Александра I среди дворянства, и, во-вторых, московское дворянство, как известно, всегда отличалось некоторой оппозиционностью. Когда при первом известии о переправе Великой армии через Неман Александр произнес свою известную фразу: «Я не примирюсь, покуда хоть один неприятельский воин будет оставаться в нашей земле», и потом эта фраза, многократно варьируясь, повторялась в официальных и неофициальных документах, царь, видимо, еще не очень хорошо представлял, на какие силы он может рассчитывать. Для этого прежде всего необходимо было вступить в диалог с обществом. Поэтому формирование идеи Отечественной войны в июле 1812 года было в первую очередь направлено на поворот общественного мнения от оппозиции к сотрудничеству. Тогда Александру это представлялось вполне реальным. В письме к сестре Екатерине Павловне из Москвы царь писал: «Мое пребывание здесь не было бесполезным. Правительство Смоленска мне предоставило 20.000 человек, правительство Москвы – 80.000. Настроение умов превосходно».
Императору Александру I встреча с «народом» в лице московского дворянства и купечества позволила обрести для себя новую роль – вождя Отечественной войны. Теперь от него не требовалось специальных военных талантов, необходимых полководцу. И если раньше их отсутствие вызывало у царя ощущение собственной неполноценности и вселяло неуверенность в себе, то теперь он с высоты своего нового предназначения мог смело об этом говорить. В разговоре с французской писательницей мадам де Сталь, состоявшемся по возвращении царя из Москвы в Петербург, Александр выразил сожаление, что он «не обладает талантом полководца. Я отвечала, – пишет Сталь, – на это признание, исполненное благородной скромности, что государей на свете меньше, чем полководцев, и что поддерживать своим примером дух нации значит одержать величайшую из побед – ту, какой до сих пор никто не одерживал».
Тем временем Наполеон стремился не допустить соединения русских армий. 8 (20) июля 1812 года французы заняли Могилев и не дали русским армиям соединиться в районе Орши. Только благодаря упорным арьергардным боям и высокому искусству осуществленного маневра русских армий, сумевших расстроить планы противника, они 22 июля (3 августа) 1812 года соединились под Смоленском, сохранив боеспособными свои основные силы. Здесь же произошло первое большое сражение Отечественной войны 1812 года.
Смоленское сражение шло три дня: 4-6 (16-18) августа 1812 года. Русские полки отразили все атаки французов и отступили только по приказу, оставив врагу горящий город. С войсками его покинули и почти все жители. После боев за Смоленск соединенные русские армии продолжили отход в направлении на Москву.
Александр Юрьевич Аверьянов «Сражение за Смоленск. Атака русской пехоты у стен Смоленского кремля 5 (17) августа 1812 года»
Петер фон Гесс (1846) «Сражение при Смоленске 5 (17) августа 1812 года»
В свое время оставив армию, император не назначил общего главнокомандующего. При этом после отступления из Смоленска отношения между Багратионом и Барклаем-де-Толли с каждым днём становились всё напряжённее. Отсутствие единоначалия могло привести к катастрофическим последствиям. Для решения вопроса был учреждён Чрезвычайный комитет, и 5 (17) августа на его заседании единогласно главнокомандующим был утверждён генерал от инфантерии Кутузов.
LiveInternetLiveInternet
—Цитатник
Чудо-бродилка по открыточкам на все случаи жизни. Девочки! Посмотрите, какую чудо-бродилку п.
Распакованный скрап-набор «Винтажная шкатулка» Распакованный скрап-набор «Винтажная шкату.
Нет, дорогие мои! Я ничего не забыла и честно продолжу серию очерков по истории русского кос.
Учим деток рисовать. Учим деток рисовать. 1. 2. 3. 4.&nbs.
—Метки
—Рубрики
—Ссылки
—Музыка
АНГЛИЯ
—Всегда под рукой
—Фотоальбом
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Друзья
—Статистика
Личности 1812 года. Император России Александр I
Личности 1812 года. Император России Александр I
Начало реформ
Александр I взошел на российский престол, намереваясь осуществить радикальную реформу политического строя России путем создания конституции, гарантировавшей всем подданным личную свободу и гражданские права. Он сознавал, что подобная «революция сверху» приведет фактически к ликвидации самодержавия, и готов был в случае успеха удалиться от власти. Уже в первые дни после воцарения Александр объявил, что управлять Россией будет «по законам и по сердцу» Екатерины II. 5 апреля 1801 был создан Непременный совет— законосовещательный орган при государе, получивший право опротестовывать действия и указы царя. В мае того же года Александр внес на рассмотрение совета проект указа о запрещении продажи крестьян без земли, но члены Совета дали понять императору, что принятие подобного указа вызовет брожение среди дворян и приведет к новому государственному перевороту. После этого Александр сосредоточил свои усилия на разработке реформы в кругу своих «молодых друзей» (В. П. Кочубей, А. А. Чарторыйский, П. А. Строганов, Н. Н. Новосильцев). В ходе обсуждения проектов обнажились острые противоречия между членами Непременного совета, и в результате ни один из проектов обнародован не был. Было лишь объявлено о прекращении раздачи государственных крестьян в частные руки. Дальнейшее рассмотрение крестьянского вопроса привело к появлению 20 февраля 1803 указа о «свободных хлебопашцах», разрешавшего помещикам отпускать крестьян на волю и закреплять за ними землю в собственность, что впервые создавало категорию лично свободных крестьян. Параллельно Александр осуществлял административную реформу и реформу образования.
Постепенно Александр начал чувствовать вкус власти и стал находить преимущества в самодержавном правлении. Разочарование в ближайшем окружении заставило его искать опору в людях, лично ему преданных и не связанных с сановной аристократией. Он приближает к себе сначала А. А. Аракчеева, а позднее М. Б. Барклая де Толли, ставшего в 1810 военным министром, и М. М. Сперанского, которому Александр поручил разработку нового проекта государственной реформы. Проект Сперанского предполагал фактическое преобразование России в конституционную монархию, где власть государя была бы ограничена двухпалатным законодательным органом парламентского типа. Реализация плана Сперанского началась в 1809, когда была отменена практика приравнивания придворных званий к гражданским и был введен образовательный ценз для гражданских чиновников. 1 января 1810 был учрежден Государственный совет, заменивший Непременный. В течение 1810-11 в Государственном совете обсуждались предложенные Сперанским планы финансовой, министерской и сенатской реформ. Реализация первой из них привела к сокращению бюджетного дефицита, к лету 1811 было завершено преобразование министерств. Между тем сам Александр испытывал сильнейшее давление придворного окружения, включая членов его семьи, стремившихся не допустить радикальных реформ. Немаловажное значение имел фактор и международного положения России: усиливавшееся напряжение в отношениях с Францией и необходимость подготовки к войне давали возможность оппозиции трактовать реформаторскую деятельность Сперанского как антигосударственную, а самого Сперанского объявить наполеоновским шпионом. Все это привело к тому, что склонный к компромиссам Александр, хотя и не веривший в вину Сперанского, в марте 1812 отправил его в отставку.
Внешняя политика
Придя к власти, Александр попытался проводить свою внешнюю политику как бы с «чистого листа». Новое русское правительство стремилось создать в Европе систему коллективной безопасности, связав все ведущие державы между собой рядом договоров. Однако уже в 1803 мир с Францией оказался для России невыгодным, в мае 1804 российская сторона отозвала своего посла из Франции и стала готовиться к новой войне.
Александр считал Наполеона символом попрания законности мирового порядка. Но российский император переоценил свои возможности, что и привело к катастрофе под Аустерлицем в ноябре 1805, причем присутствие императора в армии, его неумелые распоряжения имели самые пагубные последствия. Подписанный в июне 1806 мирный трактат с Францией Александр отказался ратифицировать, и лишь поражение под Фридландом в мае 1807 вынудило российского императора пойти на соглашение. При первом его свидании с Наполеоном в Тильзите в июне 1807 Александру удалось проявить себя незаурядным дипломатом и, по мнению некоторых историков, фактически «обыграть» Наполеона. Между Россией и Францией был заключен союз и соглашение о разделе зон влияния. Как показало дальнейшее развитие событий, Тильзитское соглашение оказалось более выгодным именно России, позволив России скопить силы. Наполеон же искренне считал Россию своим единственным возможным союзником в Европе. В 1808 стороны обсуждали планы совместного похода на Индию и раздела Оттоманской империи. На встрече с Александром в Эрфурте (сентябрь 1808) Наполеон признал право России на захваченную в ходе русско-шведской войны (1808-09) Финляндию, а Россия — право Франции на Испанию. Однако уже в это время отношения между союзниками стали накаляться благодаря имперским интересам обеих сторон. Так, Россию не устраивало существование герцогства Варшавского, континентальная блокада наносила вред российской экономике, а на Балканах у каждой из двух стран были собственные далеко идущие планы. В 1810 Александр отказал Наполеону, просившему руки его сестры великой княгини Анны Павловны (впоследствии королева Нидерландов), и подписал положение о нейтральной торговле, фактически сводившее на нет континентальную блокаду. Все это привело к тому, что 12 июня 1812 французские войска пересекли российскую границу. Началась Отечественная война 1812 года.
Отечественная война 1812
Вторжение наполеоновских армий в Россию (о котором он узнал, находясь в Вильно) было воспринято Александром не только как величайшая угроза России, но и как личное оскорбление, а сам Наполеон стал отныне для него смертельным личным врагом. Не желая повторять опыт Аустерлица, и подчиняясь давлению своего окружения, Александр покинул армию и вернулся в Петербург. В течение всего времени, пока Барклай де Толли осуществлял отступательный маневр, вызывавший на него огонь резкой критики как общества, так и армии, Александр почти не проявлял своей солидарности с военачальником. После того как был оставлен Смоленск, император уступил всеобщим требованиям и назначил на этот пост М. И. Кутузова, к которому император относился неприязненно. С изгнанием наполеоновских войск из России Александр вернулся в армию и находился в ней во время заграничных походов 1813-14, наравне со всеми подвергая себя трудностям походной жизни и опасностям войны. В частности, император лично участвовал в атаке русской кавалерии при Фер-Шампенуазе, когда российские войска внезапно столкнулись с французскими.
Священный союз
Победа над Наполеоном усилила авторитет Александра, он стал одним из могущественнейших правителей Европы, ощущавшим себя освободителем ее народов, на которого возложена особая, определенная Божьей волей миссия по предотвращению на континенте дальнейших войн и разорений. Спокойствие Европы он считал также и необходимым условием для реализации своих реформаторских замыслов в самой России. Для обеспечения этих условий было необходимо сохранить статус-кво, определенный решениями Венского конгресса (1815), по которым к России отошла территория Великого герцогства Варшавского, а во Франции восстановлена монархия, причем Александр настоял на учреждении в этой стране конституционно-монархического строя, что должно было послужить прецедентом для установления подобных режимов и в других странах. Российскому императору, в частности, удалось заручиться поддержкой союзниками его идеи о введении конституции в Польше. В качестве гаранта соблюдения решений Венского конгресса император инициировал создание Священного союза — прообраза международных организаций 20 в. Александр был убежден, что победой над Наполеоном он обязан промыслу Божьему, его религиозность постоянно усиливалась, он постепенно становился мистиком.
Усиление реакции
Одним из парадоксов внутренней политики Александра послевоенного времени стало то обстоятельство, что попытки обновления российского государства сопровождались установлением полицейского режима, позднее получившего название «аракчеевщины». Ее символом стали военные поселения, в которых сам Александр, впрочем, видел один из способов освобождения крестьян от личной зависимости, но которые вызывали ненависть в самых широких кругах общества. В 1817 вместо Министерства просвещения было создано Министерство духовных дел и народного просвещения во главе с обер-прокурором Святейшего синода и главой Библейского общества А. Н. Голицыным. Под его руководством фактически был осуществлен разгром российских университетов, воцарилась жестокая цензура. В 1822 Александр запретил деятельность в России масонских лож и иных тайных обществ и утвердил предложение Сената, разрешавшее помещикам за «дурные поступки» ссылать своих крестьян в Сибирь. Вместе с тем император был осведомлен о деятельности первых декабристских организаций, но не предпринял никаких мер против их членов, считая, что они разделяют заблуждения его молодости.
В последние годы жизни Александр нередко говорил близким о намерении отречься от престола и «удалиться от мира», что после его неожиданной смерти от брюшного тифа в Таганроге породило легенду о «старце Федоре Кузьмиче». Согласно этой легенде, в Таганроге 19 ноября (1 декабря) 1825 года умер и был затем похоронен не Александр, а его двойник, в то время как царь еще долго жил старцем-отшельником в Сибири и умер в 1864. Но никаких документальных подтверждений этой легенды не существует.