пьер на пароме какая глава

Л.Н. Толстой. «Война и мир» Краткий пересказ по главам с цитатами. Том I, глава 6. Пьер в доме Андрея Болконского. Пьер на вечеринке в доме Анатоля Курагина.

Л.Н. Толстой. «Война и мир»

Краткий пересказ по главам с цитатами.

Том I, глава 6.

Пьер в доме Андрея Болконского. Пьер на вечеринке в доме Анатоля Курагина.

пьер на пароме какая глава. Смотреть фото пьер на пароме какая глава. Смотреть картинку пьер на пароме какая глава. Картинка про пьер на пароме какая глава. Фото пьер на пароме какая глава

Художник Олег Давыдов.

Глава 6.

В доме Андрея Болконского.

Андрей и Пьер. Входит жена Андрея – Лиза. Она жалуется Пьеру, что муж едет на войну, оставляет её одну, что переменилось его отношение к ней.

Андрей советует Пьеру: «Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет, не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал все, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно, а то ты ошибешься жестоко и непоправимо… А то пропадет все, что в тебе есть хорошего и высокого. Все истратится по мелочам.» Он считает, что Бонапарт никогда не добился бы такого успеха, если связал бы себя с женщиной.

Пьер просит у Андрея совета, что ему дальше делать, на что тот ему ответил, что Пьер будет «везде будешь хорош», советует не ездить к Курагиным. Андрею дорог Пьер, так как он « один живой человек среди всего нашего света».

Пьер жил в доме Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни Анатоля. Он дал честное слово, что не будет больше туда ездить.

Выехав ночью от Андрея, Пьер всё же решил поехать к Курагиным, нарушив данное слово, успокаивая себя тем, что прежде он дал слово Анатолю быть у него.

Ужин закончился, но гости не расходились. Слышались пьяные голоса и рёв медведя.

Долохов, офицер, игрок, живший у Анатоля, и англичанин Стивенсон заключили пари, что Долохов выпьет бутылку рома, сидя на подоконнике третьего этажа, свесив ноги вниз.

«Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять… Долохов был небогатый человек, без всяких связей… Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал».

Долохов выиграл пари. Пьер хотел выполнить это же. но его отвлёк Анатоль, пригласив всех поехать к дамам, прихватив с собой медведя.

КОММЕНТАРИЙ.

Читатель узнаёт о том, как недоволен Андрей своей семейной жизнью, что у него нет никакой любви к жене. Он собирается на войну.

Отношение Андрея к Пьеру тёплое, он хочет предостеречь его от общения с Анатолем.

На вечеринке у Анатоля показано, как представители молодого поколения высшего света ведут беспутный, разгульный образ жизни, как Пьера затягивает эта жизнь.

Впервые читатель знакомится с Долоховым – офицером, из небогатой семьи, отчаянным игроком.

Пересказала Мельникова Вера Александровна.

Источник

Разговор Пьера Безухова и Андрея Болконского на пароме: встреча, диалог, спор (текст эпизода)

Текст разговора Пьера и Андрея на пароме можно найти в томе 2 части 2 главе XII романа.

Ниже представлен текст разговора Пьера Безухова и Андрея Болконского на пароме (встреча, диалог, спор друзей), а также предыстория и краткое содержание этого разговора.

Предыстория разговора Пьера и Андрея

Разговор Пьера Безухова и Андрея Болконского на пароме происходит весной 1807 г. Друзья не виделись 2 года. Безухов приезжает повидать Андрея в его имении. Затем они вместе едут в семейное имение Болконских — Лысые Горы. Друзья беседуют по дороге к парому, а затем, переправляясь на пароме, продолжают свой диалог на разные темы.

В эту встречу друзья чувствуют себя очень по-разному: Пьер доволен собой и жизнью, а Андрей глубоко несчастен и разочарован во многих вещах.

К этому времени Пьер успел жениться, поучаствовать в дуэли с Долоховым, разорвать отношения с женой Элен и вступить в масонскую ложу. На этом этапе жизни Пьер доволен своей масонской деятельностью и снова чувствует радость жизни.

В свою очередь Андрей Болконский к этому времени получил ранение в битве под Аустерлицеми, побывал в плену у французов и вернулся в Россию. В день его возвращения его жена Лиза умерла в родах, оставив ему сына Николеньку. Андрей до сих пор не может прийти в себя после смерти жены и ведет уединенную жизнь в деревне.

Краткое содержание разговора Пьера и Андрея

В этом диалоге Пьер и Андрей затрагивают такие философские темы, как война и мир, вера в бога, масонство, добро и зло, эгоизм и альтруизм (жизнь для других). Диалог друзей местами превращается в спор.

Князь Андрей признается, что больше не хочет участвовать в войнах и не ищет славы и признания, как раньше. Теперь он хочет жить для себя, а не ради славы. Пьер, напротив, уверен, что смысл жизнь в том, чтобы жить для других (делать добро своим крестьянам, заниматься благотворительностью и т.д.). Пьер пытается убедить Андрея стать масоном тем самым якобы сделать свою жизнь лучше. Однако Андрей относится к этой идее скептически. И все же встреча с Пьером в целом вдохновляет Андрея и помогает ему вскоре вернуться к нормальной жизни.

Ниже читайте полный текст этого эпизода из романа «Война и мир».


Текст разговора Пьера и Андрея на пароме

(том 2 часть 2 глава XII)

— Да, коли бы это так было! — сказал он. — Однако пойдем садиться, — прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что́ было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.

Это был текст разговора Пьера Безухова и Андрея Болконского на пароме из романа «Война и мир» (встреча, диалог, спор друзей), предыстория и краткое содержание этого разговора.

Источник

Пьер на пароме какая глава

Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.

Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.

Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.

Пьер Безухов в «Войне и мире»

Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен прийти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.

– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.

– Про что я думаю, – спросил князь Андрей с удивлением.

– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.

Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.

Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.

Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.

Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.

– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер. – Что же вы молчите?

– Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.

– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.

– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого? Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составлю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим? Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше? Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.

– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!

– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этою пропастью и заглядываешь туда. И я заглянул.

– Ну, так что ж! Вы знаете, что есть там и что есть кто-то? Там есть – будущая жизнь. Кто-то есть – Бог.

Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.

– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».

Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.

– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.

Источник

Анализ эпизода «Разговор князя Андрея с Пьером перед Бородинским сражением» (по роману Толстого «Война и мир»)

Жизненные искания Андрея Болконского и Пьера Безухова (стр. 3 из 4)

Отказавшись от идеала славы и величия, придававшего смысл его жизни, князь Андрей лишается радости существования. Пьера встретившегося со своим другом поразила происшедшая в нем перемена. Слава как цель жизни была ложна. Андрей Болконский убедился в этом на собственном опыте. То чего ему не доставало открывается в споре с Пьером, вернувшим князя Андрея к жизни.

Пьер убеждал своего друга, что нельзя жить только для себя, что вот он « жил для себя и погубил свою жизнь». Князь Андрей жил ради похвалы других, а не ради других как он говорит. Ведь ради похвалы он готов был жертвовать жизнью даже самых близких людей.

Позже они перешли от первоначального спорного вопроса к другим предметам. Оказалось что ответ на проблему: жить для себя или для людей зависит от решения других фундаментальных проблем. И в процессе обсуждения герои пришли к согласию в одном пункте: делать добро людям можно только при условии существования Бога и вечной жизни. «Ежели есть Бог и есть будущая жизнь то, есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их». На страстную речь Пьера князь ответил не отрицанием, а словами сомнения и надежды: «Да, коли бы это так было!».

В конце концов, в споре князь Андрей, кажется, вышел победителем. На словах он являл свой скепсис, и неверие, а на деле в тот момент переживал иное: веру и потому радость. Пьер не переубедил своего друга, тот не узнал от него что-либо новое, неизвестное ранее. Пьер пробудил в душе князя Андрея то, что было в ней. А это – лучше и бесспорнее всяких идей.

Князь Андрей оспаривает мысль Пьера о необходимости приносить людям добро, но то, что служит ей основанием – вечную жизнь Бога он ставит под сомнение, но не отрицает. Существование Бога разумеется невозможно доказать но поэтому же нельзя и опровергнуть. Князь Андрей сомневается, но жаждет, страстно хочет, чтобы был Бог, и была вечная жизнь. И эта жажда, пробужденная Пьером и становиться силой изменяющей жизнь Болконского преображающей его самого.

Мир откликается на зов человеческой души и подтверждает реальность ее глубинных устремлений. Замечательно, что князь Андрей впервые за много дней увидел то, что всегда было над его головой – высокое вечное небо.

Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с

которой началась, хотя во внешности и та же самая, но

во внутреннем мире его новая жизнь.

После поездки в свои рязанские поместья «князь Андрей решился ехать в Петербург и придумал разные причины этого решения. Целый ряд разумных логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить ежеминутно был готов к его услугам». Сначала решил ехать, а потом придумал причины. Это решение вызревало в душе героя в течение года: именно столько прошло после разговора князя Андрея с Пьером на пароме.

За это время князь Андрей сделал многое. Он исполнил «все те предприятия по имениям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата». Но заметим, что автор сообщает о реформах Болконского между делом, уделяя им всего несколько строк. Зато подробно рассказывает о поездке князя Андрея в Отрадное — имение Ростовых. Здесь у героя формируется новое понимание жизни.

В Отрадном князь Андрей впервые встречается с Наташей Ростовой. Он невеселый и озабоченный подъезжал к дому Ростовых.

Вправо из-за деревьев он услыхал женский веселый

крик и увидал бегущую толпу девушек. Впереди

бегущая девушка что- то кричала, но узнав чужого,

не взглянув на него, побежала назад. Князю Андрею

вдруг стало от чего- то больно.

Больно ему стало от того, что «эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование». Чувство испытанное князем Андреем при виде Наташи событие. Князь Андрей остается ночевать у Ростовых, его комната оказывается под комнатами Наташи и Сони и он невольно подслушивает их разговор. И снова ему становится досадно. Ему хочется, чтобы они сказали что-нибудь о нем. На следующий день, возвращаясь в Богучарово и проезжая через лес, князь Андрей ищет тот старый дуб, который «один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца». Дуб этот, тогда как будто подтверждал правоту безнадежного взгляда на жизнь князя Андрея.

Но сейчас он ищет и не находит своего старого знакомца. А старый дуб к тому времени весь преображенный раскинувшись шатром сочной темной зелени, млел чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. И здесь происходит окончательное и бесповоротное решение князя Андрея вернуться к активной жизни. Оно было вызвано непосредственно беспричинным весенним чувством радости природными силами сродни тем, что преобразили старое дерево. Но все же оно явилось как завершающее звено в цепи событий открывшихся враз князю Андрею в их ясной и несомненной связи. «Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и тоже время вспомнились ему». Лучшие минуты не обязательно самые счастливые. Лучшие – это самые значительные самые важные минуты жизни героя.

В Петербурге князь Андрей принял активное участие в подготовке реформ. Он разочаровался в славе, но еще верил в существование людей, от которых зависят судьбы стран и народов. Его непреодолимо тянуло в высшие сферы туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он с любопытством следил за движениями Спиранского своего нового кумира. Постепенно Болконский освобождается от своей иллюзии. Если от стремления к славе он отказался, убедившись в ее «неверности» то охлаждение к политике происходит благодаря сильному чувству давшему князю Андрею опыт истинной жизни.

Здесь решающее слово принадлежит Наташе Ростовой, любовь к которой уничтожила в глазах Болконского обаяние власти и интерес к политике. Разочарование его происходит на другой день после бала, где он танцевал с очаровавшей его Наташей. Князь Андрей не придавал особого значения прошедшему балу.

Толстой, очевидно, подчеркивает будничность состояния героя еще не осознавшего всей важности происшедшего. Очарование Наташи ее влияние начинают сказываться на судьбе князя Андрея. У героя появляется новый взгляд на мир все изменяющий: то что казалось самым главным смыслом жизни обесценивается. Любовь к Наташе показывает, дает князю Андрею новую меру истинного в жизни. Перед новым чувством героя меркнет та его жизнь, смыслом которой были политические интересы преобразований. И Пьер под влиянием чувства князя Андрея к Наташе разочаровался в своей жизни. «И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру». Все то, в чем он находил удовлетворение и радость, потеряло вдруг в его глазах всякое значение.

Так в душе князя Андрея столкнулись две силы два интереса общий и личный. И общий поблек, оказался ничтожным.

Кульминацией книги Толстого, безусловно, является война 1812 года. Она кульминация эпопеи, поскольку в ней действует народ, раскрывающий свою сущность война и кульминация романа по роли ее в личных судьбах отдельных героев Пьера, князя Андрея, Наташи Николая Ростова Марьи Болконской. Война и апогей в духовных исканиях героев романа. В войне сущность вещей до сих пор скрытая от человека обнаруживается и заставляет его искать нового понимания жизни.

«Ах, душа моя последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много»,- признался князь Андрей Пьеру перед Бородинским сражением.

После ужаса смерти князь Андрей переживает новый страстный порыв любви к жизни на смену разочарованию придет необыкновенный духовный подъем.

Рядом с ним в хирургической полевой палатке оказывается Анатоль Курагин, которому на глазах князя Андрея ампутируют ногу без наркоза, без болеутоляющих средств.

Перенесенная боль зрелище чудовищных страданий открыли князю Андрею новую сущность жизни, в очередной раз изменили его мировоззрение. Он понял ту христианскую любовь, о которой ему говорила княжна Марья. Он испытал восторженную жалость и любовь к своему врагу — Анатолю Курагину. Таким образом, в умирающем князе Андрее идет борьба между любовью земной избирательной и божеской любовью ко всем.

Сознание чего- то высшего ощущение бесконечности стремление к небу свойственны не только князю Андрею, но и Пьеру и Николаю Ростову и Платону Каратаеву.

Введение

Сегодня мы поговорим о духовных исканиях князя Андрея в романе «Война и мир». Среди героев Толстого отчетливо различаются «подвижные» и «неподвижные», ищущие или неищущие. Причем нельзя сказать, что все «неподвижные» герои чужды автору. И Кутузов, и Платон Каратаев, и Наташа Ростова живут либо просто органической жизнью, либо уже в силу своего жизненного опыта пришли к каким-то целям. Чужды автору герои «мертвые», которые «выработали» отношение к жизни и следуют ему. Таковы Сперанский, Билибин, князь Василий Курагин, если выходить за пределы «Войны и мира», таков Каренин, таков Иван Ильич из «Смерти Ивана Ильича» (рис. 1).

пьер на пароме какая глава. Смотреть фото пьер на пароме какая глава. Смотреть картинку пьер на пароме какая глава. Картинка про пьер на пароме какая глава. Фото пьер на пароме какая глава

Рис.1. Иллюстрация Б.М. Басова к произведению «Смерть Ивана Ильича» (Источник)

Вы помните фразу из письма Толстого к его двоюродной тетке Александре Толстой:

«Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться».

Всю свою жизнь Толстой искал и говорил об «энергии заблуждения», которая необходима для творчества.

«Все как будто готово для того, чтобы писать – исполнять свою земную обязанность, а недостает толчка веры в себя, в важность дела, недостает энергии заблуждения, земной стихийной энергии, которую выдумать нельзя. И нельзя начинать».

Из письма Толстого к Н.Н Страхову

Без этой энергии творить невозможно, и для Толстого это важно: «Художник для того, чтобы действовать на других, должен быть ищущим, чтобы его произведение было исканием. Если он все нашел и все знает и учит или нарочно потешает, он не действует. Только если он ищет, зритель, слушатель, читатель сливается с ним в поиске».

Важно, что, по словам автора, в этих поисках окончательной истины нет и быть не может. Все, что сейчас кажется истиной, позже окажется очередным заблуждением. И поиск идет благодаря сопряжению своего личного пространства со всем миром. Нужно найти такую форму сопряжения, чтобы это было гармонией, а не противостоянием. Постоянно в поиске находятся любимые герои Льва Толстого – князь Андрей Болконский и Пьер Безухов.

Война и мир разговор князя андрея с пьером ** пароме. срочно!

Источник

Война и мир (Толстой)/Том I/Часть III/Глава I

ТочностьВыборочно проверено
Дата создания: 1863—1869 гг, опубл.: 1868—1869 гг. Источник: Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22 т. — М.: Художественная литература, 1979. — Т. 4. «Война и мир». — С. 253—262.

Князь Василий не обдумывал своих планов, он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Вот этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне сорок тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.

Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер-юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненною уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал все, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношениях со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что-то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.

Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безуховым, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем-то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица — деловые, родственники, знакомые — все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашею необыкновенною добротой», или: «При вашем прекрасном сердце», или: «Вы сами так чисты, граф…», или: «Ежели бы он был так умен, как вы», и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжон, с длинною талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего её удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.

— Сделай это для нее, mon cher ; все-таки она много пострадала от покойника, — сказал ему князь Василий, давая подписать какую-то бумагу в пользу княжны.

Князь Василий решил, что эту кость, вексель в тридцать тысяч, надо было все-таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло прийти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.

Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто-нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого-то важного общего движения; чувствовал, что от него что-то постоянно ожидается; что, не сделай он того-то, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то-то и то-то, все будет хорошо, — и он делал то, что требовали от него, но это что-то хорошее все оставалось впереди.

— Ну, мой друг, завтра мы едем наконец, — сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным-давно решено между ними и не могло быть решено иначе.

— Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске, Я очень рад. Здесь у нас все важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер-юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.

Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.

То, что князь Василий называл «с рязанских», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.

В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и все наступающего, но не совершающегося какого-то блага.

Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход, Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он любил проводить их прежде, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим, уважаемым другом. Все время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия — в обществе старой толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.

Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.

Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая-то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе, понравилась ему, как забавное предположение.

Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угащивала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухова (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), — и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав:

Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.

— Не правда ли, она восхитительна? — сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. — Et quelle tenue! [9] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно и без труда занимать блестящее место в свете! Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, — и Анна Павловна отпустила Пьера.

Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда-нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том необыкновенном ее спокойном уменье быть молчаливо-достойною в свете.

Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:

Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто-либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по-французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухова, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.

— Это, верно, делано Винесом, — сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.

Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и слышал скрып ее корсета при дыхании. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.

Она оглянулась, взглянула прямо на него, блестя черными глазами, и улыбнулась.

«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? — как будто сказала Элен. — Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам даже», — сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна быть его женою, что это не может быть иначе.

Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет и когда, он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему-то), но он знал, что это будет.

Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.

И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего-нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.

Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:

(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)

Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «Да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.

«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, — думал он. — Ведь это не любовь. Напротив, что-то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что-то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история и что от этого услали Анатоля. Брат ее — Ипполит. Отец ее — князь Василий. Это нехорошо», — думал он; и в то же время, как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из-за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою и как все то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою-то дочерью князя Василья, а видел все ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно, что что-то гадкое, противуестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил сотни таких же намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он себя уж чем-нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своей женственной красотою.

Примечания [ править ]

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.

Общественное достояние Общественное достояние false false

Источник

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *